Иван Калита - [19]

Серапион Владимирский

В жизни Ивана Калиты огромную роль сыграл его старший брат Юрий. Трагическая судьба Юрия стала для умного и наблюдательного Ивана незабываемым жизненным уроком.

В год смерти отца Юрию исполнилось 22 года. В нем кипела молодая хмельная сила. Мир казался ему огромным ристалищем, где главное – первым нанести удар. Ему нравилась та злая, беспощадная борьба за власть, которую под конец жизни начал Даниил. Однако если отец все же умел остановиться у какой-то незримой черты, за которой обычное зло, неотделимое от власти, превращается в злодеяния, – то Юрий сначала по молодости лет, а позднее по недостатку ума не понимал этой тонкой разницы. Для него не существовало непреодолимых нравственных преград.

Впрочем, Юрий, конечно, не родился злодеем. К несчастью для молодого московского князя, период его умственного и нравственного созревания совпал с самым жестоким временем в истории Северо-Восточной Руси.

Напомним, что в момент смерти отца – 5 марта 1303 года – Юрий находился в Переяславле-Залесском. Отец сам отослал его туда и не велел возвращаться даже на собственные похороны.

Судьбу переяславского княжества после смерти Даниила надлежало решить на съезде князей в Переяславле-Залесском осенью 1303 года. Летопись сообщает: «Съехашася на съезд в Переяславль вси князи и митрополит Максим, князь Ми-хайло Ярославич Тферскыи, князь Юрьи Данилович Московский с братьею своею; и ту чли грамоты, царевы ярлыки, и князь Юрьи Данилович приат любовь и взял себе Переяславль, и разъехашася раздаю» (25, 86).

Из сообщения следует, что вместе с Юрием на берега Трубежа приехали его младшие братья – Александр, Борис, Иван и Афанасий. Присутствие всех братьев должно было придать большую представительность московской делегации.

Съезд в Переяславле-Залесском – первое (если не считать символического присутствия в Новгороде в 1296 году) появление князя Ивана на общерусской политической сцене. Конечно, сам он пока был лишь немым статистом. Однако он смотрел вокруг и запоминал. Здесь он впервые увидел всех главных лиц Северо-Восточной Руси – 32-летнего удальца тверского князя Михаила, звезда которого быстро восходила на политическом небосклоне; усталого и озлобленного великого князя Андрея Александровича; молодых ростовских князей – сыновей Дмитрия и Константина Борисовичей.

Непререкаемым авторитетом, своего рода председателем съезда был старый византиец митрополит Максим. Незадолго перед тем, в 1299 году, он в одночасье совершил то, о чем тщетно мечтал когда-то Андрей Боголюбский: перенес резиденцию главы русской церкви из Киева во Владимир-на-Клязьме. Летопись так объясняет причины этого решения: «Митрополит Максим, не терпя татарскаго насилия, остави митрополию, иже в Киеве, и избеже ис Киева и весь Киев розбежеся, а митрополит иде к Брянску, оттоле в Суждалскую землю, и так седе в Володимери с клиросом и с всем житием своим» (25, 84).

В Переяславль-Залесский Максима привела верность древней традиции. Издавна и в Византии, и на Руси церковные иерархи выступали в роли миротворцев. Их присутствие успокаивало кипевшие страсти, их веское слово порой заставляло соперников одуматься, вспомнить об ответственности перед тем, кто говорил: «У Меня отмщение, Я воздам» (Евр. 10, 30).

В 1297 году первый этап спора между князьями о Переяславле-Залесском завершился на съезде во Владимире, который подготовили владимирский епископ Симеон и саранский владыка Измаил. После переезда во Владимир митрополита владимирский епископ был переведен им на ростовскую кафедру. Теперь сам Максим возглавил миротворческие усилия церкви по прекращению затяжного переяславского спора князей, то и дело выливавшегося в вооруженные столкновения.

Митрополит умел заставить уважать не только свой сан, но и самого себя. Слушая его неторопливую, с легким акцентом речь, наблюдая за исполненными глубокого достоинства жестами, Иван впервые почувствовал пленительное величие Византии – исторической наследницы Римской империи.

Можно думать, что на переяславском съезде в 1303 году именно митрополит Максим нашел компромисс, позволивший хотя бы на время избежать новой войны между князьями. Решено было, что Юрий сохраняет за собой переяславское княжество. Однако, по-видимому, в договоре было одно существенное условие: в случае кончины великого князя Андрея Александровича его преемник во Владимире должен был вместе с другими территориями получить и переяславскую землю. Такое решение устраивало если не всех, то, по крайней мере, Юрия и Михаила. Каждый из них втайне надеялся на то, что именно он станет обладателем великого княжения Владимирского. Что касается самого Андрея, то он, видимо, был уже слаб здоровьем и беспокоился главным образом о будущем своего сына – мачолетнего Михаила (91, 131). После того, как в 1303 году великий князь потерял старшего сына Бориса, Михаил оставался его единственным наследником. Беспокоясь о судьбе сына, Андрей пообещал Михаилу Тверскому получение великого княжения Владимирского после своей кончины. Гарантами были великокняжеские бояре, которым Андрей велел поддержать тверского князя.