Иван Грозный и Стефан Баторий: схватка за Ливонию - [44]

Поддержанный сеймом, Баторий с еще большей решительностью стал вести себя на переговорах с московскими послами, которые прибыли вслед за королем в Варшаву и ждали здесь новых инструкций от своего государя. Иван с гонцом Репчуком Климентьевым эти инструкции прислал, но поляков его предложения не удовлетворили. Питая надежду на дипломатическое вмешательство императора и папы, с которыми он в это время пытался заключить союз, московский государь предлагал Баторию продолжать переговоры, но о новых уступках, чего ждали поляки, в письме, привезенном гонцом, не говорилось ни слова. Возможно, о них гонец должен был сообщить непосредственно послам, но сделать он этого не мог, так как поляки посадили его под бдительный надзор и к послам не допускали. Связано это было с тем, что гонец отправился в Варшаву после возвращения к Ивану посольства, которое ездило от него к императору. До короля дошли слухи, позже развеявшиеся, якобы Иван признал над Ливонией верховенство императора и получил за это разрешение набирать солдат в Германии. В тот момент король опасался, что посольство, получив новые инструкции от царя, заговорит не об уступках, а наоборот, ужесточит требования, и не позволял гонцу встретиться с послами, дабы зафиксировать нерушимыми последние переговорные позиции.

Не получив от гонца устного послания царя, послы продолжили действовать в прежнем духе. Получив на торжественной аудиенции у короля согласие на возобновление переговоров, они спросили у сенаторов, которых король назначил для этой цели[91], на каких условиях король готов заключить мир, но получили уклончивый ответ. Тогда и они сказали, что могут со своей стороны представить только те условия, которые предлагали в Невеле. Таким образом, переговоры сразу повернули обратно в тупик. Сенаторы напомнили послам, что невельские условия были весьма решительно отвергнуты королем. Как же он может принять их теперь, когда им потрачены значительные средства на продолжение борьбы, виновником которой является московский государь? Послы же опять стали требовать, чтобы были оглашены условия, на которых король готов заключить мир. Тянуть дальше с этим полякам было трудно, и виленский каштелян Волович заявил, что необходимым условием для заключения мира может служить уступка русскими всей Ливонии. На это послы возразили, что об уступке Ливонии они и подумать не смеют и могут предложить королю еще один только замок Вольмар. Сенаторы возмутились: московский государь отнял у Речи Посполитой одним ударом обширные области, а теперь послы его как бы в насмешку уступают по одному замку. Кончилось тем, что король пригрозил посольству отправкой назад, если оно будет дальше поступать подобным образом. Но угроза не произвела желанного впечатления; поэтому переговоры были прерваны, и послы под стражей были отвезены за Вислу, в местечко Брудно.

Король прервал переговоры, но приводить угрозу в исполнение считал еще пока делом преждевременным. Посольству даже была дана 13 февраля особая аудиенция, и устроен был еще один раунд переговоров, но и он не привел ни к какому результату. К прежним уступкам послы прибавили еще крепости Режицу, Люцен и Мариенгаузен, потом согласились отдать королю все те крепости, которыми Иван завладел в Ливонии со времени вступления Батория на польский престол, однако при условии возвращения царю крепостей, которые Баторий завоевал в прошедшем году.

После этого поляки снова прервали переговоры, заявив, что больше говорить им с послами не о чем. 16 февраля был отпущен на родину гонец Репчук Климентьев, с которым Баторий отправил Ивану письмо, где писал, что, пока в Ливонии остаются царские люди, разговора о мире быть не может. Затем отправились восвояси послы. Напоследок пытаясь спасти положение, они попросили о еще одном совещании с сенаторами и заявили на нем, что готовы уступить в обмен на перемирие — вопреки своим полномочиям — также замки Салис и Перкель. Но эти их предложения были отвергнуты, как и все предыдущие. Мало того, при прощальной аудиенции Баторий дал им понять, что теперь одна Ливония его не удовлетворит, ибо он считает своей собственностью Северскую область, Смоленск, Псков и Великий Новгород. Это не было со стороны Батория простой дипломатической угрозой, высказанной с целью, чтобы сделать противника уступчивее; в случае польского успеха на театре войны именно передача полякам этих русских земель могла стать условием для заключения мира[92].

Несмотря на переговоры, военные действия не прекращались. Зимой 1580 года Филон Кмита устроил экспедицию под крепость Холм в отместку за нападение, которое произвели холмские казаки на окрестности Великих Лук, где он был посажен начальником гарнизона. Отряд в 1000 с лишним человек под командой Вацлава Жабки напал на Холм в самый день Рождества Христова, зажег посад и опустошил его окрестности. Холмский воевода Петр Иванович Барятинский вступил было с Жабкой в переговоры, прося его уйти и людей не губить на том основании, что его государь хочет мир соблюдать и собирается отправить к королю посольство; в ответ на это Жабка потребовал выдать казаков, которые напали на окрестности Великих Лук. Барятинский ответил отказом. Тогда поляки после недолгой осады подожгли крепость и взяли в плен вместе с Барятинским меньшего воеводу Панакв, стрелецкого голову Михаила Зыбина, сотню детей боярских и 600 стрельцов.