Иван Грозный - [23]

Начинать войну с Ливонским орденом можно было только после того, как будет заключено новое перемирие с Литвой. Такое перемирие, в определенной степени, обеспечивало безопасность южных границ России. (Вспомним, что в составе Литвы в это время находилась значительная территория Украины с Киевом. Южная граница Великого княжества Литовского в некоторой степени являлась естественной преградой для движения крымских татар на русские земли.) Но переговоры середины 50-х годов проходили трудно. Камнем преткновения, как ни странно, являлось написание в документах царского титула Ивана IV. Польский король и великий князь Литовский не желали в документах именовать Грозного царем. Их отказ приводил к тому, что документ отказывались подписывать русские послы. Обострение отношений Литвы с крымским ханом подтолкнуло первую к заключению перемирия с Москвой. В 1556 году в Москву приехал посол, князь Збаражский, и заключил перемирие на шесть лет. Боярин Воронцов и казначей Сукин, отправленные в Литву для подтверждения перемирия, должны были повторить королю о правах Ивана на царский титул с новыми прибавлениями, а именно: происхождение Рюрика от императора Августа; в заключение говорилось: «А теперь не только на Русском господарстве Бог нас учинил с этим титулом, но и Казанского и Астраханского государства титулы царские Бог на нас положил». В правительственных кругах России не исключалась возможность заключения в скором времени и мирного договора. Но обострение отношений России с Ливонией заставляло забыть о мирном договоре.

Поводом для начала военных действий против Ливонии послужили следующие обстоятельства. В 1554 году в Москву прибыли послы магистра ордена и Рижского архиепископа. Они просили царя продлить перемирие еще на 15 лет. Царь согласился, но при одном условии. Ливония должна была восстановить выплату ежегодной дани Москве, записанной в договоре 1503 г., и погасить задолженность за 50 лет. Как часто бывало в таких случаях, начались длительные переговоры. Но правительство Ивана не дремало и к исходу осени 1557 года сосредоточило на границе с Ливонией 40-тысячную армию, готовую в любое время начать военные действия. В это время в Москву прибыли и ливонские послы. На этот раз все было готово к подписанию договора, но послы заявили, что у них с собой нет денег. «Тогда Иван, – как пишут современники, – пригласил послов во дворец на обед и велел подать им только пустые блюда; они встали из-за стола голодными и поехали ни с чем».

22 января 1558 г. русское войско вступило в Ливонию. Война началась серией успехов для россиян: были взяты Нарва и Дерпт. Русские полки наступали на Ревель и Ригу, дошли до границ Восточной Пруссии и Литвы. Во время похода, как указывают иностранные историки, русские проявляли жестокость: убивали и грабили местное население. Особо отличились воевода Михаил Глинский, отряды псковичей и новгородцев. Псковская летопись сообщает: «И тот князь Михаил, с людьми своими едучи, дорогою сильно грабил своих, и на рубеже люди его деревни Псковской земли грабили и живот секли, да и дворы жгли». Но это своеволие князя не осталось безнаказанным.

Та же летопись продолжает: «И царь и великий князь за то на него опалился и велел обыскать, кого грабили дорогою, и с него взыскать». Однако правительство Адашева не воспользовалось успешным началом военных предприятий в Ливонии. Вместо того, чтобы продолжать наступление, правительство, по настоянию Адашева, заключило с орденом перемирие с мая по ноябрь 1559 года, снарядив военную экспедицию в Крым.

Военные операции против крымского хана, поглотившие много сил и средств, не дали положительных результатов. В то же время благоприятные возможности для победы в Ливонии оказались утерянными. Не помогли и победы Андрея Курбского. Польша поспешила взять под свой «протекторат» Ливонию, островом Эзель завладела Дания, а Северная Эстония и Ревель вскоре оказались под властью Швеции. Так, вместо слабого Ливонского ордена Россия оказалась в состоянии войны с сильными Польшей, Литвой, Данией и Швецией.

Потерю инициативы в Ливонии (царь считал, что за эти годы можно было завоевать всю Германию) возложили на Адашева. Иван Грозный направил его воеводой в Ливонию. Здесь, в Юрьеве (Дерпте), его взяли под стражу, затем посадили под домашний арест. Вскоре Адашев умер. Сильвестр, остававшийся в Москве, старался предотвратить отставку Адашева. Но его старания оказались безрезультатными. Он отправился в монастырь.

Время спрессовалось в калейдоскопе событий. Неудачи во внешней политике нанесли серьезный удар по психике Ивана. Усугубила его состояние и смерть 7 августа 1560 г. любимой жены Анастасии. Позднейший летописец записал: «Умершей убо царице Анастасии нача царь яр быти и прелюбодействен зело». Действительно, поведение Ивана в это время не поддеются здравому смыслу Царь как бы вырвался из моральных оков, в которых его держали Адашев и Сильвестр. Что считалось при Сильвестре хорошим тоном, теперь подвергалось осмеянию. Во дворце устраивались постоянные попойки. На них приглашали недоброжелателей бояр и заставляли пить за здравие государя. Иван говорил, что играми и потехами он добивался популярности у народа: «Ибо вы много народа, – пишет царь Андрею Курбскому, – увлекли своими коварными замыслами, устраивал я их для того, чтобы он нас, своих государей, признал, а не вас изменников…». Рядом с царем теперь оказались новые советники-любимцы: боярин Алексей Басманов и его сын Федор, князь Афанасий Вяземский, Малюта Скуратов, Вельский, Василий Грязнов и чудовский архимандрит Левкий.