Иван Федоров и его потомство - [4]
Мы видѣли попытки юго-славянъ и румынъ, пользовавшихся въ церкви славянскимъ языкомъ до недавняго времени, бороться противъ «умаленія святыхъ книгъ» въ церквахъ, раззоряемыхъ и разграбляемыхъ «агарянскими чадами». Эти попытки начинаются ранѣе появленія печатной книги въ Москвѣ и на юго-западѣ Россіи, но рано же онѣ и прекращаются: XVI-й и особенно XVII-й вѣка на Балканскомъ полуостровѣ — время наибольшаго матеріальнаго гнета завоевателей турокъ и духовнаго гнета ихъ союзниковъ грековъ-фанаріотовъ; это время наибольшаго и матеріальнаго и литературнаго оскудѣнія на Балканахъ. Но это же время — начало духовной и культурной помощи замирающему славянству со стороны все болѣе и болѣе пріобрѣтающаго значеніе міровой державы Московскаго царства. Та роль духовныхъ меценатовъ, которая принадлежала когда-то балканскимъ государямъ и ихъ преемникамъ, полувассальнымъ, полунезависимымъ деспотамъ, воеводамъ, господарямъ, постепенно переходить къ Московскому государству и русскимъ представителямъ науки и литературы: русскіе литературные памятники, русскіе списки славянскихъ, памятниковъ начинаютъ пестрѣть все болѣе и болѣе среди сербскихъ и болгарскихъ рукописей; а эти послѣднія все чаще и чаще начинаютъ пріобрѣтать черты, типичныя для русскаго текста. Вмѣстѣ съ этимъ въ сербскихъ и болгарскихъ церквахъ юго-славянская старая печатная книга все больше и больше замѣняется книгой московской, чаще южно-русской печати.
Это наблюденіе находить себѣ и фактическое подтвержденіе: на многихъ русскихъ старопечатныхъ книгахъ, находящихся до нынѣ въ юго-славянскихъ церквахъ, или недавно тамъ бывшихъ и теперь перенесенныхъ въ общественный библиотеки, есть записи, свидѣтельствующія объ этой роли русской книги у юго-славянъ; такія надписи въ большомъ количествѣ найдемъ въ недавно (1902–1905 г.г.) вышедшемъ большомъ трудѣ Л. В. Стояновича: «Стари Српски записи и натписи» (Бѣлградъ — Академія). Приведу нѣкоторыя изъ нихъ для характеристики этихъ книжныхъ отношеній:
1) Острожская библія (1581 г.) въ 1647 г. принесена въ храмъ св. Николы; найдена она была въ Софіи въ ц. Параскевы (Стояновичъ, № 1416).
2) Въ 1652 г. царь Алексѣй Михайловичъ даритъ митр. Михаилу Прологъ сент. — мартъ въ мон. Баню (Кратово). (№ 1487). Въ слѣдующемъ году тотъ же Михаилъ, митр. Кратовскій, который получилъ Прологъ, всё еще въ Москвѣ (№ 1494).
3) Въ 1653 г. Антоній монахъ приноситъ изъ Москвы Евангеліе въ мон. Милешево (гдѣ когда то печатались свои сербскія книги; въ 1544–1557 г.) — № 1495, — а проигуменъ Моисей въ томъ же году приноситъ русское изданіе Іоанна Лѣствиника, московской печати 1647 г. въ мон. Житомисличъ (Герцеговина). Та и другая книги куплены «цѣною сребра».
4) Въ 1657 г. изъ Чудова мон. въ Москвѣ приносятъ служебникъ (русскіе) въ тотъ же Милешевскій монастырь.
5) Подъ 1692 годомъ записана цѣлая исторія русскаго Пролога въ сербскомъ монастырѣ: принесенъ онъ «отъ Русіе», мон. Марчу, отсюда украденъ монахомъ Максимомъ и отданъ въ село Илидже (около Сараева); здѣсь нашелъ его Паисій Зорчичъ, епископъ, и вернулъ опять въ монастырь Марчу, гдѣ книга однако не уцѣлѣла: она очутилась въ Срѣмѣ въ сельской церкви Ровиши, гдѣ ее и нашли теперь.
Такія книжныя сношенія (я не говорю уже о русскихъ книгахъ, до сихъ поръ безъ записей о покупкѣ ихъ или подаркѣ находящихся въ юго-славянскихъ земляхъ издавна; см. Стояновичъ, № 1957, 1966) падаютъ главнымъ образомъ на XVII в. — время наиболѣе тяжелаго турецкаго и фанаріотскаго гнета и наибольшаго упадка духовной жизни юго-славянъ. Слѣды тѣхъ же сношеній на лицо и до сихъ поръ. Стоитъ пересмотрѣть церковное собраніе книгъ почти всякой сербской или болгарской церкви, — и тамъ, гдѣ собраніе не было расхищено или увезено въ какую-либо библіотеку, въ большинствѣ случаевъ мы встрѣтимся съ такими книгами: евангелія Кіевской и Московской печати, служебная минея, Прологъ того же происхожденія; часто найдемъ рѣдкій у насъ экземпляръ библіи, печатанной въ 1580 и 1581 годахъ въ Острогѣ Иваномъ Ѳедоровымъ[9]. Часто по этимъ книгамъ служатъ и до настоящаго дня. Въ мон. Житомисличѣ, гдѣ мнѣ пришлось быть 3 года тому назадъ, до сихъ поръ служатъ по минеѣ Московской печати XVII в.. Такъ дѣло продолжается и теперь, несмотря на значительное сокращеніе вліянія церковной литературы, послѣ Вука Караджича въ Сербіи, болгарскаго возрожденія и націонализаціи церкви въ Румыніи. Достаточно напомнить, что въ Сербіи до сихъ поръ не находятъ нужнымъ печатать кирилловскія книги дома, находя болѣе удобнымъ получать ихъ изъ Россіи; то же и въ Болгаріи. Въ Румыніи, хотя здѣсь еще въ XVI в. являются попытки дать церкви народный языкъ, почему весьма рано появляются печатный книги (напр., псалтирь, евангеліе) на румынскомъ языкѣ, но печатаются онѣ кириллицей, Московскаго типа; тамъ же въ 1643 г. Анфологіонъ печатаютъ въ Долгомъ полѣ іером. Стефанъ, типографъ сербъ, й Іоаннъ Кунотовичъ, друкарь русъ. (Карат. № 555); а традиціонная лубочная румынская книжка и до сихъ поръ рядомъ съ латиницей печатается той же старой кириллицей московскаго дѣла[10]. Что касается Болгаріи, то эта традиція еще нагляднѣе: еще въ 1846—51 гг. болгаринъ Фотиновъ издаетъ свой политически органъ —
Автор благодарит за финансовую помощь в издании «Избранного» в двух томах депутатов Тюменской областной Думы Салмина А. П., Столярова В. А., генерального директора Открытого акционерного общества «Газснаб» Рябкова В. И. Второй том «Избранного» Станислава Ломакина представлен публицистическими, философскими, историческими, педагогическими статьями, опубликованными в разное время в книгах, журналах, научных сборниках. Основные мотивы публицистики – показ контраста между людьми, в период социального расслоения общества, противопоставление чистоты человеческих чувств бездушию и жестокости, где материальные интересы разрушают духовную субстанцию личности.
Проблемой номер один для всех без исключения бывших республик СССР было преодоление последствий тоталитарного режима. И выбор формы правления, сделанный новыми независимыми государствами, в известной степени можно рассматривать как показатель готовности страны к расставанию с тоталитаризмом. Книга представляет собой совокупность «картинок некоторых реформ» в ряде республик бывшего СССР, где дается, в первую очередь, описание институциональных реформ судебной системы в переходный период. Выбор стран был обусловлен в том числе и наличием в высшей степени интересных материалов в виде страновых докладов и ответов респондентов на вопросы о судебных системах соответствующих государств, полученных от экспертов из Украины, Латвии, Болгарии и Польши в рамках реализации одного из проектов фонда ИНДЕМ.
Осенью 1960 года в престижном женском колледже Рэдклифф — одной из «Семи сестер» Гарварда — открылась не имевшая аналогов в мире стипендиальная программа для… матерей. С этого момента Рэдклифф стал центром развития феминистского искусства и мысли, придав новый импульс движению за эмансипацию женщин в Америке. Книга Мэгги Доэрти рассказывает историю этого уникального проекта. В центре ее внимания — жизнь пяти стипендиаток колледжа, организовавших группу «Эквиваленты»: поэтесс Энн Секстон и Максин Кумин, писательницы Тилли Олсен, художницы Барбары Свон и скульптора Марианны Пинеды.
Вопреки сложившимся представлениям, гласность и свободная полемика в отечественной истории последних двух столетий встречаются чаще, чем публичная немота, репрессии или пропаганда. Более того, гласность и публичность не раз становились триггерами серьезных реформ сверху. В то же время оптимистические ожидания от расширения сферы открытой общественной дискуссии чаще всего не оправдывались. Справедлив ли в таком случае вывод, что ставка на гласность в России обречена на поражение? Задача авторов книги – с опорой на теорию публичной сферы и публичности (Хабермас, Арендт, Фрейзер, Хархордин, Юрчак и др.) показать, как часто и по-разному в течение 200 лет в России сочетались гласность, глухота к политической речи и репрессии.
В рамках журналистского расследования разбираемся, что произошло с Алексеем Навальным в Сибири 20–22 августа 2020 года. Потому что там началась его 18-дневная кома, там ответы на все вопросы. В книге по часам расписана хроника спасения пациента А. А. Навального в омской больнице. Назван настоящий диагноз. Приведена формула вещества, найденного на теле пациента. Проанализирован политический диагноз отравления. Представлены свидетельства лечащих врачей о том, что к концу вторых суток лечения Навальный подавал признаки выхода из комы, но ему не дали прийти в сознание в России, вывезли в Германию, где его продержали еще больше двух недель в состоянии искусственной комы.
К сожалению не всем членам декабристоведческого сообщества удается достойно переходить из административного рабства в царство научной свободы. Вступая в полемику, люди подобные О.В. Эдельман ведут себя, как римские рабы в дни сатурналий (праздник, во время которого рабам было «все дозволено»). Подменяя критику идей площадной бранью, научные холопы отождествляют борьбу «по гамбургскому счету» с боями без правил.