Ива и Яблоня: Новое платье королевы - [16]

* * *

— Ну что ж, продолжим наш разговор, если вы позволите…

Она вжалась в сиденье. Он не мог видеть ее лица. Он вообще ничего не мог видеть — только угадывать движения, благодаря игре теней в лунном свете.

— Почему вы убежали? — усталым голосом спросил он.

Это какое-то недоразумение, как будто хотелось сказать ей. Но она только посильнее вжалась в сиденье, потому что это действительно было какое-то недоразумение — то, что он сидел напротив нее и задавал ей этот вопрос.

— И почему вы теперь молчите? Думали, я не узнаю вас без этого вашего безумного платья? — кажется, он начинал злиться. — Вы отказали мне, и я вправе узнать, почему.

Он села ровно, опустив плечи и понурив голову. Все было так неожиданно, так необъяснимо. С чего же ей начать?

— Да не молчите же вы! Я знаю, кто вы. Ну, какое вам еще нужно доказательство? — он полез за пазуху, вытащил ее туфельку, бросил ей на колени. Тут же устыдился этого жеста, смутился и продолжил уже совсем другим голосом. — Я вез ее всю дорогу у себя на груди, наверное, не следовало этого делать. Простите, если она помялась.

В лунном свете он увидел, как она медленно высвободила из складок плаща руки, все в свежих царапинах, протянула их к туфельке и взяла ее крошечными пальчиками.

— Послушайте, я вам должен сказать одну вещь. Можете не отвечать ничего. Но вы должны меня выслушать.

Голова по-прежнему опущена, пальцы сомкнулись на туфельке.

— Есть такая волшебная страна. Чем-то она похожа на ту сказку, в которою вы пытались проникнуть, приходя в детстве смотреть на танцы. Можете звать ее Нидерау, можете никак не называть. Многие хотели бы попасть в нее, но сложность состоит в том, что попасть туда можно только вдвоем. Я знаю, о чем говорю. Мне не раз случалось заглядывать туда, причем с разными людьми. Но ни разу не получалось остаться. За тот небольшой промежуток времени, что мы знакомы, я понял, что вы именно тот человек, с которым я смогу не только войти в эту волшебную страну, но и… Послушайте, я хочу прожить с вами жизнь.

Наконец, она подняла голову.

— Чем вы занимались в Вене?

Это было неожиданно. Но все же лучше, чем ничего.

— Учился. Изучал философию. Но диссертация получилась по истории и литературе. Тему вы знаете. Шрамы действительно получил на мензуре.

— И вам не стыдно? — спросила она. — Человек дрался с вами, и знал, что если с вами что-то случиться, он окажется убийцей наследника престола.

— Быть убийцей простого человека — тоже никому не пожелаешь. Но вы правы. Да, я действительно не должен был этого делать. Понял это, когда нас уже снарядили и мы встали в позицию. И я не решился прервать поединок из страха, что меня сочтут трусом… что, в общем, тоже было своего рода трусостью. Но все кончилось хорошо. Меня только обсмеяли за то, что я не нанес противнику ни одного серьезного удара, тогда как себя позволил кромсать за милую душу. Собственно, шутка про профиль относилась к моему носу.

— Так это правда, что вы проводили время со студентами и… публичными женщинами?

— Правда.

Но поскольку она молчала, ему пришлось спросить самому.

— И что вас в этом смущает? Да, возможно, это не очень достойная компания для будущего короля. Но что поделать, если умных и не испорченных положением людей можно встретить преимущественно в таком обществе. Что же до женщин, так иные студентам и не доступны. И я бы на вашем месте не торопился их осуждать. Они ведь не от хорошей жизни идут по рукам. Добродетель в наше время не заслуга, а роскошь, которую не всякий может себе позволить.

Она как будто задумалась, но через короткое время снова спросила.

— Вы любили когда-нибудь?

Перед его внутренним взором возникли узкие зеленые глаза Марион, ее темные локоны, ее умная улыбка, ее ослепительно белые зубы с щербиной от перекусывания нитки, ее исколотые иголками пальцы, которые он так долго жаждал покрыть поцелуями и всего только один раз ему это было позволено… белые кудряшки и тонкие черты Аниты, ее бесконечные юбки, один шорох которых приводил его в трепет, ее узкая змеиная талия, ее звонкий смех и эти руки, тонкие с длинными прозрачными пальцами, которые она так красиво умела заламывать на сцене, да и во время домашних сцен тоже… Он так цеплялся за эти образы, как будто пережитое чувство могло как-то оправдать его в ее глазах, как будто испытанные волнения страсти могли сделать его лучше… Лучше кого?

— Да. Дважды.

— Почему же вы до сих пор не женаты?

— Потому что… — и опять возникло перед его глазами смеющееся лицо Марион, как она хохотала, когда он наконец решился сказать ей о своих чувствах… и как раздраженно дернулись губы Аниты, когда он умолял ее все бросить и уехать с ним в Америку. — Потому что были особые обстоятельства…

Помолчав, он добавил:

— Я не мог объявить ни одну из них своей невестой, оставшись при этом наследником престола. А жить со мной они обе не захотели.

— А меня, значит, можно объявить? — рассерженно спросила она.

Он неловко рассмеялся.

— Я это уже сделал.

— Сделали?!

— Не называя имени, потому что еще не получил от вас согласия.

— Да вы сумасшедший!

— Ну, в чем-то да. Но точно не больше вашего!

Она осеклась.