Итоги, 2012 № 10 - [13]

Я люблю работать с клиентами. Правда, не всегда все бывает гладко.

— С театральными дивами и звездами эстрады как справлялись?

— В основном все подчинялись. Вообще капризных клиентов для меня не существует — главное, уметь найти к ним подход. Например, с Татьяной Дорониной все боялись общаться, зная ее сложный характер. Я же нашел в ней замечательного, вполне дружелюбного и милого человека... Сейчас, например, буду делать костюмы для «Пиковой дамы» с участием Элины Быстрицкой в Малом театре. Так все просто в восторге от того, что это буду делать именно я, поскольку Быстрицкая со мной удивительно мила и любезна. А у нее тоже непростой характер, и она редко кого близко подпускает к себе. Я давно научился быть психологом — столько женщин в своей жизни одел, таких разных! Мне посчастливилось делать костюмы к спектаклям для Марины Ладыниной и Галины Улановой, для Марии Ивановны Бабановой и Ангелины Осиповны Степановой, для Клавдии Ивановны Шульженко и Любови Петровны Орловой и многих других уникальных женщин. Я вообще люблю работать с людьми, которые естественно живут в этих вещах как в театре, так и в жизни. В этом смысле Галина Борисовна Волчек совершенно замечательная — очень творчески подходит с созданию костюмов. Я же стараюсь работать максимально в соответствии с желаниями клиентов, все подкорректировать в процессе работы. Это основа основ.

— И все-таки Людмила Зыкина «улучшила» сделанное вами платье...

— Это было так забавно! С Людочкой я познакомился через Майю Плисецкую. Как-то я был у нее в гостях, позвонила Зыкина. Майя говорит: «У меня сейчас Славочка». Слышу из трубки: «Я хочу с ним встретиться». Я Майе сказал, что не против, но при условии: пусть Люда снимет с головы свой валик...

Когда я приехал к Людочке в высотку на Котельнической, она стояла в неглиже, без своего «чалдона» на голове, в роскошном корсете. Говорит: «Я тебя так встречаю, чтобы ты меня видел сразу». Мы с ней замечательно подружились. Первое платье я ей сделал для поездки в Канаду — лаконичное, белое с синим. Вообще без украшений, которыми она злоупотребляла. Сказал ей: «Ты сама украшение, не стоит привлекать внимание к платью». Приезжает, говорит: «Все хорошо, я платье вышила». Нашила там цветы всякие. Я был в ужасе! Но это первый и последний раз, когда она проявила такую самодеятельность. Потом я сделал для нее много красивых костюмов. Зыкина была очень светлым человеком.

— Почему Алла Пугачева изменила вам с Валентином Юдашкиным?

— Аллу Борисовну я обожаю, она удивительный человек. Я ее очень чувствую на психологическом уровне. Будучи окруженной толпой людей, она чрезвычайно одинока. Я это всегда понимал.

Помню, как-то она позвонила: «Приезжай ко мне в гости». Говорю: «Что так поздно?» Она: «Да приезжай!» Алла жила на Маяковке. Подъехал еще Валера Леонтьев, сидим, пьем-поем. Вдруг из спальни появляется тогдашний муж Аллы Евгений Болдин, кстати, классный мужик. Алла говорит: «Иди к себе, не мешай». Я был поражен.

Когда я делал костюм для фильма «Женщина, которая поет», то сказал ей: «Подними волосы, тебе это пойдет». Она посопротивлялась, но сделала это. Но когда приступили к работе, Алла стала диктовать свои условия. Мол, извини, но у меня свои поклонники, которые хотят меня видеть в другом образе. Я тоже извинился, сказал, что не смогу так работать, и ушел. Потом она появилась у меня с Сергеем Челобановым. Алла тогда снималась в каком-то телешоу, я сделал для нее костюмы. Совсем недавно она неожиданно пришла на презентацию моей книги, очень теплые слова сказала... Юдашкин? Это, конечно, смешно. Человек гибкий, гуттаперчевый. Но я к нему хорошо отношусь, просто его здорово прогибает среда, в которой он живет.

— С Майей Плисецкой почему не срослось?

— В 1970 году мы начали делать «Анну Каренину». Пьер Карден прислал ткани, я сделал эскиз. Помню, как Майя показывала пластические движения, чтобы в костюме ничего не тянуло. Щедрин сидел за фортепьяно, она танцевала на фоне окна. С ума сойти! Запомнилось на всю жизнь, у нее божественные руки.

Мои эскизы ей очень понравились, начали делать макеты. Но дальше, думаю, завертелась интрига. Художник Симон Вирсаладзе вместе с Юрием Григоровичем решили, что Зайцева не должно быть в театре. Мол, Майе не идет мой костюм. В общем, обложили со страшной силой. Майя звонит: возникли некие сложности, но мы все равно будем работать. Дошли до Фурцевой. Она стала убеждать меня, что я слишком увлекся. А я — что не люблю компромиссов. На том с Майей и расстались.

— Зато с Фурцевой подружились.

— Фурцева была замечательным человеком. Она попросила сделать ей маленькое черное платье для юбилея полета в космос Юрия Гагарина. Помню, она жутко не любила примерки. Говорила: «Нет времени. Даю пять минут».

Тогда же у нее в кабинете мы попили чайку с сушками и цековскими карамельками. Негусто, но я всегда любил приобщиться к столу, коли угощают. Ведь мое детство было голодным, хотя и счастливым. Мы с ребятами ели заячью капусту, калину, боярышник срывали в больнице около морга. Ели все, что можно съесть. Хлеб вообще был редкостью.