Итальянское Возрождение - [203]

Но успехи централизаторских усилий, как южного, так и северного властителей, неизбежно оборотной своей стороной имели усиление центробежных сил и стремлений, органически заложенных в неравномерности экономической и социальной природы и многовековой раздробленности Италии. Естественно, что наиболее опасным и ожесточенным противником все усиливавшегося могущества Джан Галеаццо и теперь оставался его исконный враг — Флоренция. Подготовляя решительный этап борьбы с ней, Джан Галеаццо начинает активные дипломатические переговоры с Римом и Венецией, он стремится обеспечить себе если не прямую поддержку, то по крайней мере дружественный нейтралитет в возможном столкновении с республикой на Арно. Но с ними же ищет союза и последняя.

Принимаются все меры к тому, чтобы окружить Флоренцию непроницаемым кольцом экономической блокады и включить в это кольцо государства, пытающиеся сохранить нейтралитет, в частности Лукку и Феррару. В значительной степени это удается: для своей громадной торговли Флоренции остается открытой только весьма неудачная и ненадежная дорога через гористую Романью, что приводит город к тяжелому положению. «Наша торговля заснула, — пишет в августе 1402 г. флорентийский посланник из Рима, — потери наших купцов и города в целом неисчислимы»[289].

После захвата Болоньи, не потребовавшего, как было показано выше, сколько-нибудь значительных затрат сил и средств, вся Италия ожидала, что свежие и значительные силы, действующие в интересах миланского герцога, сразу же обрушатся на Флоренцию. Однако этого не последовало, чем спешит воспользоваться флорентийское правительство, лихорадочно готовящееся к обороне.

Два месяца проводит в бездеятельности Джан Галеаццо, занимаясь обычными дипломатическими интригами, неизбежно возникавшими в его непомерно разросшемся государстве в связи с почти непрерывными войнами и их постоянным спутником, все более тяжелым для населения налоговым прессом.

Но планы нанесения решительного удара главному врагу — Флоренции — отнюдь не оставлены. Наоборот, этого удара ждут со дня на день, но ждут напрасно. В последние дни июля Джан Галеаццо, спасавшийся от эпидемии чумы в своем охотничьем замке в Меленьяно, почувствовал себя больным. Врачи не могли ничем помочь ему, и 3 сентября 1402 г. могущественный миланский герцог, претендент на власть над всем полуостровом, умер.

Как болезнь, так и смерть герцога упорно скрывались его окружением, продолжавшим его политику, но долго сохранять такой секрет было невозможно, и через неделю вдова герцога Катерина в объявляет печальную для нее новость, впрочем, уже известную в лагере врагов Милана.

Современная событиям феррарская хроника сообщает: «От смерти этого государя Джан Галеаццо произошел источник бедствий и разорений всей Ломбардии, произошел от разногласий и раздоров, которые начались между народами. Но пока он жил, он держал все (государство. — М. Г.) в подчинении себе, в спокойствии и мире»[290]. Прекрасный некролог тирану, который вел войны в течение 15 лет своего правления, но умел сохранять, несмотря на это, мир и порядок в своем государстве, объединенном и упорядоченном больше, чем подавляющее большинство крошечных, лоскутных государств Италии. Недаром незадолго до его смерти в Италии поговаривали о том, что герцог мечтает получить от слабого и зависящего от него, фактически смещенного императора Венцеслава железную корону ломбардских королей, в течение пяти веков украшавшую головы императоров, и что, считая осуществление этой мечты вполне реальным, он уже заказал для себя королевский наряд. Смерть помешала Джан Галеаццо осуществить свои смелые планы, разрушила значительную часть того, что ему удалось осуществить. Но в сознании его современников и ближайших потомков остался образ хитрого, осторожного и энергичного государя, поставившего перед собой грандиозную и, по-видимому, неосуществимую в то время задачу объединения Италии под властью могущественного абсолютного государя.

По завещанию Джан Галеаццо, составленному им еще в 1388 г., герцогскую корону и всю власть над Миланскими владениями наследовал его старший, 14-летний сын Джованни Мария (родился в 1388 г.), при котором до его совершеннолетия должен был управлять регентский совет во главе с его матерью Катериной. Но то ли для страховки, то ли справедливо считая своего старшего сына не слишком способным к управлению государством, Джан Галеаццо завещал второму сыну, всего лишь 10-летнему Филиппо Мария, графство Павию с большими землями, окружающими его. При этом было оговорено, что младший сын должен во всем принципиальном подчиняться старшему, но некоторый оттенок двоевластия, напоминающего феодальные порядки, это завещание вносило.

Однако как ни старался покойный герцог обеспечить прочность сколоченного им государства, в действительности все произошло не так, как он предполагал. Сразу же развалилась экономическая и особенно финансовая база этого государства, остававшегося, в сущности, феодальным, что в обстановке Италии XV в. определяло его непрочность. Казна была пуста, кондотьерам не уплачено, надо было организовать пышные похороны герцога, а жестоко собирать недоимки или вводить новые налоги было рискованно в той неустойчивой ситуации, в которой государство находилось.