Итальянская новелла. XXI век. Начало - [2]

Региональные черты проявляются и в произведениях Джорджо Васты. Но здесь требуется уточнение. В отношении авторов этой антологии речь может идти о регионализме, лишь в той мере, в какой локальная реальность является ключом к пониманию целого, частью которого она является. Поэтому ни один из них, за исключением, вероятно, Франко Арминио, не может быть отнесен к числу сторонников партикуляризма. Джорджо Васта уподобляет свою литературную работу технике каротажа; его Палермо становится образцом почвы, по которому он изучает Италию.

Живой материал оказывается в руках писателя-исследователя и подвергается долгой и тщательной разработке, после которой превращается в рассказ-артефакт. Алессандро Де Рома вводит в повествование фантастические и гротескные фрагменты, отражая таким образом двойственный характер бытия. Его произведения бросают вызов всему, что можно назвать общим местом. Флавия Гандзенуа, чье творчество также отмечено подобным мотивом, проникает в недра духовного мира своих персонажей. Ее повествование идет по кривой прерывистой линии, рвется вперед — к сверкающей силе, способной осветить бытие.

Творческий мир Пьерджанни Курти обогащен техническим образованием и продолжительной работой в качестве драматурга и режиссера. В своих рассказах, как и в театральных работах, звучным, глубоким языком, никогда не подверженным чрезмерному академизму, он рассказывает о сложном мире истин, которые невозможно изобразить. Жизнь его героев похожа на эксперимент, проводимый где-то на границе существования с убежденностью в том, что реализованное не исчерпывает возможное. Курти настойчиво отстаивает права литературного вымысла, отводя ему вполне определенную роль — вопроса «что делать с этой жизнью».

Некоторые авторы, например, Спараюрий, Элена Меарини, Аде Дзено недавно пересекли тридцатилетний рубеж, и только входят в литературу, но делают это посредством необычных и нетипичных художественных опытов. За именем Спараюрий скрывается несколько писателей. Так же как Лютер Блиссет, а впоследствии By Минг, Спараюрий — это авторский коллектив. Тексты, представленные в этой антологии, являются частью широкого движения, цель которого, смешивая традиции, испытывая различные формы повествования, создать просторное и, может быть, небезопасное свободное пространство между поэзией и новеллой.

Архитектоника «вещного» языка Аде Дзено идеально подходит для описания парадоксальных в своем анахронизме персонажей, странное существование которых почти переходит границы их собственной жизни, не освобождаясь в то же время от ярости событий и переживаний. Личность в рассказах Дзено как бы запечатлена увеличенным фотоснимком в противоборстве с собственным образом.

Страдания, порожденные социальной несправедливостью, стали движущим механизмом произведений Элены Меарини, что выводит ее за рамки определенного направления. Ее опыт актрисы и драматурга реализуется, среди прочих мест, и в тюрьмах, где она устраивает театральные постановки и организует литературные лаборатории. В этом взаимопроникновении искусства и жизни, слова и плоти, в этой жизненной силе, растрачиваемой во все стороны, на все 360 градусов, ее удивительное творческое могущество. Неслучайно название одного из ее романов — «360 градусов гнева».

В заключение следует сказать, что авторы, произведения которых собраны в антологии, представляют многие, не похожие друг на друга течения современной итальянской литературы, что уподобляет эту книгу зеркалу, в котором отражается Италия, всегда отличавшаяся многогранным разнообразием в области языка, и культуры в целом. Каждый автор показывает нам свою Италию через призму литературы.

Перевод Антона Чернова

Пьерджанни Курти

Пес

1

Когда она увидела его впервые, он показался ей невероятно забавным. Его друг был слепым, настоящим слепым, а он был одет в костюм собаки. Ей пришлось пройти мимо них. Они стояли прямо у входа в метро.

— Прошу тебя, подай что-нибудь. Он так беден, что даже собаку купить не может.

Он указывал на своего слепого хозяина, а когда рядом не было прохожих, о чем-то говорил с ним вполголоса, горячо и увлеченно.

Три месяца спустя они были на том же месте. Дэни уже хорошо освоил профессию собаки. Он переводил слепого через дорогу, сторожил деньги и, пока они ждали милостыни от кого-то из прохожих, о чем-нибудь болтал с хозяином. И еще у них был небольшой радиоприемник, который они настраивали на трансляции футбольных матчей.

Каждый раз, когда она проходила мимо, пес отвешивал ей шутовской поклон, а слепой лишь поднимал голову, как будто хотел отчетливее слышать звук ее шагов. Дэни больше не просил ее «Подай что-нибудь, пожалуйста». Она не давала и никогда не дала бы ему ничего. И теперь он только вставал на задние лапы и приветствовал ее церемонным поклоном.

Проходя мимо в пятницу вечером, она увидела, что пес стоит один. Он встал на задние лапы, но на этот раз не поклонился ей. Она спешила, у них с мужем были планы на вечер.

— Извините, — сказал ей пес.

Она испугалась: этого пса и его странного одиночества, и всей этой истории, в которой уже сквозило что-то безнадежное и зловещее. И когда он снова обратился к ней — «Я надолго не задержу вас», — это просто взбесило ее. Ей было до того мерзко, что она ускорила шаг. А потом вдруг резко остановилась и, нервно глядя по сторонам, стала искать глазами полицейского, постового, кого-нибудь, чтобы закричать, что этот вонючий пес пристает к ней. Чтобы его выкинули отсюда ко всем чертям. Но ни одного полицейского рядом не было. Она быстро вошла в метро и вечером за ужином не чувствовала ничего, кроме отвращения.