— Странно, — произнес я, — я почти тебя не знаю. И все же мне впервые по-настоящему представляется, что мое прошлое неразрывно связано с будущим. Была ли ты на самом деле тогда, была ли это действительно ты?
Мария улыбнулась и пригладила короткие волосы, к которым еще не привыкла.
— Ты был таким красавчиком в семнадцать лет, Эдмунд.
Я застонал.
— А теперь? Какой я теперь?
Я больше не знал, как выгляжу. У меня не было собственных изображений. Этому мне тоже предстояло научиться.
— Si vedrà. Non aver paura.[36]
Итальянские слова прозвенели колокольчиком преображения. Внезапно я ощутил тепло комнаты, сладостное присутствие солнца — жить на солнце, любить открыто.
Ты едешь в Италию? — спросил я.
— Да, в Рим.
Я глубоко вздохнул. Меня вдруг начало ужасно трясти.
— Подвезти тебя на машине?
Ее ответом были кивок и вздох. Одновременно она прижала палец к губам.
Я понял. И посмотрел на ее руки. Они по-прежнему были далеки, точно звезды. Я отступил назад. У нас столько времени впереди.
Я достал из кармана яблоко и начал его жевать.
— Пойду соберу вещи, — сказал я. — Потом подумаем, когда и куда поедем. Черт, погода уже итальянская.
По пути к двери я остановился у карты Италии. Маршрут… да, его нам тоже предстоит обсудить. Я провел пальцем по Аврелиевой дороге. Генуя, Пиза, Ливорно, Гроссето, Чивитавеккья, Рим.
