It As Is - [31]

Шрифт
Интервал


Если экзистенциальная личность делает свой выбор из бесчисленного множества возможностей, то личность пост-экзистенциальная знает о потенциальной возможности выбора, но доверяет его профессионалам, тем самым избегая лишних сложностей. Наша индивидуальность — это сменные панели телефона и очки Рей Бен.

Мы слышали об уникальности иррационального бытия, но оно слишком сложно и опасно. Сложности — не для современного человека, ибо он уверен, что «самый простой путь всегда самый правильный». Опасности не вписываются в картину нашего уютного мира. И мы добровольно отказывается от экзистенции, от уникальности и неповторимости в пользу уверенности в том, что завтра будет точно таким же, как и сегодня.

Вместо свободы мы выбираем безопасность. «Уверенность в завтрашнем дне» — вот что движет нами. Наверное, причина этому лежит в нашем детстве, пришедшемся на бандитские девяностые годы. И зачем нам свобода — вместо неё у нас же есть свобода выбора. Мы всегда можем выбрать: взять в Маке гамбургер или чизбургер, написать глупость в Твиттере или в Контакте. Понятие «свободы выбора» лежит в основе демократии — весёлой игры, в которую мы играем практически всем земным шаром. Мы выбираем человека, который будет олицетворять для нас верховную власть из примерно дюжины других кандидатов. Единственное, что успокаивает, так это то, что такой выбор лучше, чем отсутствие выбора вообще. По крайней мере, проголосовав за победившего кандидата, можно потом взять на себя часть ответственности за происходящее вокруг.

Кстати, если демократия — это власть народа, то напрашивается вопрос: власть над кем?

Философия должна давать объяснение, почему всё сложилось именно так. Наша жизненная позиция — «пожалуйста, не трогайте меня» и «лишь бы ничего не изменилось». Имя ей — пост-экзистенциализм.

Так называемая «работа на дядю» сродни социализму, с той лишь разницей, что при социализме работник приносит пользу абстрактной стране, а при капитализме — конкретному человеку. С точки зрения превращения здоровья и эмоций в деньги капитализм есть персонифицированный социализм.

Каждый из нас, совершая день за днём одни и те же действия, знает, что где-то есть свобода. В теории каждый из нас свободен, но от этого делается только хуже. Незадачливый путник, провалившийся в болото, думает, что благодаря своему судорожному барахтанью он сможет выбраться на берег. Так и мы в каждый момент времени полагаем, что можем прервать наше рабство, и от этого погрязаем в нём всё сильнее и сильнее.

Даже песни, написанные в наше время, указывают на бедственность положения. Гребенщиков пел о поколении «дворников и сторожей». То же поколение с точки зрения Кинчева «дрожит по углам и не смеет петь». Про наше поколение отлично спела группа «Отпетые мошенники» — «мы насосы». Да, мы на самом деле насосы, потому что наше поколение сосёт. Сосут все без исключения. Но имеет значение сословный аспект сосания. У одних это нефтяная труба, у других — лапа. Поэтому мечта любого нашего современника — это как можно скорее перестать работать, достигнув позиции менеджера, и целыми днями искать в интернете смешные картинки и видеоролики, чтобы выделяющиеся при смехе эндорфины заглушили вопиющую пустоту существования.

Если задуматься, то в современном термине, означающем профессиональную ориентацию, — «позиция», заложен какой-то второй смысл, говорящий вовсе не о профессиональных качествах, а о то, чем предстоит заниматься на рабочем месте. «В какой позиции… Ой, простите, на какой позиции вы бы хотели работать?»

И вот, заняв выбранную позицию, офисный сотрудник начинает мечтать о своём светлом будущем. О том, как он станет менеджером. И кто знает, может быть в скором времени мечты сбудутся и придёт мессия. Чартерным рейсом из Великобритании, в опечатанном самолёте, к нам прибудет новый еврей. Придерживая полы чёрного драпового пальто, он заберётся на крышу «Финика» и заорёт, тряся двойным подбородком и сверкая лысиной: «Супермаркеты — кассирам, офисы — менеджерам, мир — ипотечным квартирам, война — загородным домам!»

«Пролетарий» в переводе с латинского означает «служащий тем, что имеет детей», «производящий потомство» (дословно «для детей»), а также «неимущий» или «простонародный». Если заглянуть в энциклопедию, то можно узнать, что пролетарий не имеет права собственности на орудия производства. Его занятие — продавать свой труд. В отличии от Древнего Рима и от Франции 18-го века, сейчас пролетарий вправе сам себе выбирать угнетателя, тем самым реализуя основную парадигму демократии — свободу выбора. Хотя, благодаря NDA, орудиями производства он всё равно не владеет. Получается так, что рабочий информационной эры меняет одного буржуа на другого, блуждая из офиса в офис. «Блуждающий» по-гречески означает «планктон», отсюда и происходит широко известный термин «офисный планктон».

У борющегося за собственную свободу пролетария начала XX века было оружие — булыжник, выломанный из мостовой. Булыжник одинаково легко бил стёкла фабрик и превращал в месиво лица мещан, военных и капиталистов. Что же будет оружием современного пролетария — планктона? Что он может швырнуть в угнетателя? Планктон существует исключительно в искусственной, виртуальной среде своего офиса, не производит ничего вещественного и не имеет доступа к объектам физического мира. Единственное, что у него есть — это его затухающее сознание. Именно оттуда современный пролетариат вырывает свои «булыжники» — комментарии, или, коротко, комменты.


Рекомендуем почитать
Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.


Жук, что ел жуков

Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.


Упадальщики. Отторжение

Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.