Истребители танков - [8]

Глядя на изуродованные часы, бойцы качали головами: «Повезло!..» Здесь, на фронте, где то и дело приходилось хоронить товарищей, в каждом везении и невезении виделся перст судьбы. Вспоминали, что говорил, что делал погибший накануне смерти, и каждому слову, жесту, каждому незначительному обстоятельству придавали особый, пророческий смысл.

Известно, что мистические настроения овладевают людьми в тяжелые периоды жизни. А что может быть тяжелей фронтовых будней, когда нет уверенности даже в том, что доживешь до конца дня? Вот почему некоторые бойцы видели чуть ли не в каждом явлении вещий знак.

На улице одного небольшого города путь нашим машинам, везшим снаряды, пересекла монашка, одетая в длинное серое платье и такого же цвета шляпу с широкими полями, окантованными белой тканью. Молодая, привлекательная, выглядела она так впечатляюще, что старшина артиллерийского парка Р. И. Демин даже языком прищелкнул от восхищения. Однако шофер Иван Головашкин, рядом с которым в кабине сидел старшина, испытал иное чувство. Затормозив, он сказал:

— Нельзя ехать. Несчастье будет.

— Довоевался ты, Иван, женщин начал бояться! — пошутил Демин.

Но машина не двигалась. Шофер, опустив глаза, бубнил:

— Плохо будет, товарищ старшина. Подождать надо.

— Наши ребята снаряды ждут, а мы здесь!.. Садись на мое место!

Этот случай произошел в январе сорок пятого года, когда бригада воевала на территории Венгрии. Позднее Иван Головашкин совершил героический поступок, потушив огонь, возникший от осколка в кузове соседней машины, которая везла снаряды. Как видно, человек этот не был трусом. Однако вера в приметы не безобидна. В критической ситуации она могла обойтись дорого.

Здесь, под Воронежем, страх, вызванный суеверием, испытал ординарец лейтенанта Халтурина. Это был далеко не молодой человек, да и физической силой он не отличался, потому и решил командир взять его на нетяжелую службу. А дело было так. Дорога в село Монастырщина, где стояли замаскированные пушки, лежала через кладбище. Шли по нему как-то Халтурин и его ординарец, и дорогу им перебежала оставшаяся без хозяев черная кошка. Ординарец встал как вкопанный, схватил за руку командира.

— Нельзя идти, товарищ лейтенант! Не миновать беды!

Георгий Алексеевич возмутился: что за боец, который кошек боится! Командир решил дать верящему в приметы урок и приказал:

— Вперед марш!

Пришлось ординарцу подчиниться. Не успели миновать кладбище, как попали под минометный огонь.

— Я же говорил, товарищ лейтенант! — торжествующе-укоризненно воскликнул ординарец, когда стрельба закончилась.

Халтурин, стряхивая с плеч землю, отброшенную взрывами, усмехнулся.

— Если б ты не остановился, испугавшись приметы, мы были бы далеко от места взрывов. Да и то, как видишь, уцелели.

Судьбы

Однажды, идя по кладбищу, Халтурин бросил взгляд на свежевырытую могилу, но сразу не придал ей значения. Лишь на другой день, проходя той же дорогой, вспомнил о могильной яме. Ее уже не было. Кто и кого похоронил здесь, когда в селе Монастырщина не осталось ни одного жителя?

Командир дал распоряжение разрыть могилу. Вместо покойника там были найдены тщательно упакованные тюки материала и ящик мыла. Ясно, что кто-то, воспользовавшись спешной эвакуацией, погрел руки на государственном добре.

Материя была передана портным бригады, мыло — в хозчасть, а Георгий Алексеевич задумался. Он пытался представить себе человека, который в то время, когда весь народ воюет, не жалея крови и жизни, крадет и прячет, рассчитывая, что, когда кончится война, он будет продавать ворованное по спекулятивным ценам — людям, отстоявшим Родину.

Халтурин размышлял о воре, а перед глазами стояло лицо недавно расстрелянного дезертира. Дезертир был писарем. Он и в бой-то не ходил, но испугался фронта так, что взорвал гранату в руке, хитроумно отведя ее за угол дома.

Случайно это видел оперуполномоченный. Членовредителя с оторванной кистью сначала отправили в госпиталь, а потом приговорили к расстрелу.

С чувством брезгливой жалости смотрел Халтурин на писаря, который шел под конвоем в последний путь. На что надеялся? Врачи все равно бы определили истинную причину ранения. В стремлении жить любой ценой дезертир потерял сначала совесть, потом кисть, а затем и саму жизнь.

Вспомнился и лейтенант Неверов, который выстрелил себе в руку через булку хлеба, чтоб не было ожога. Его также сначала вылечили, а потом по приговору трибунала расстреляли.

Война «проявляла» души человеческие. Их прекрасные или чудовищные очертания порой были неожиданностью не только для окружающих. Человек зачастую недооценивает или переоценивает себя. В критические моменты он вдруг обнаруживает неведомые резервы или, наоборот, «ломается», не в силах преодолеть инстинкт самосохранения.

Не случись войны, многие из тех, что стали предателями и дезертирами, прожили бы жизнь ни шатко ни валко, возможно, даже получали бы грамоты за добросовестный труд, ибо им не так уж и важно, чему служить.

Психология предателя… Об этом Георгий Алексеевич думал с того момента, когда пришлось самому отдать приказ расстрелять дезертира. В первый месяц войны, после боя, из батареи, в составе которой воевал Халтурин еще в чине старшины, исчезли три бойца: не нашли ни живых, ни мертвых. Командир приказал Георгию: