Хорошо фыркнуть - говаривала в давние времена ее тетка, - настоящее искусство. Женщина этим манером не хуже, чем мужик по матерному, выразить себя может.
И она была права, разумеется, но правда Матрены Никодимовы принадлежала, увы, исключительно женщинам гражданского звания. Офицеру фыркать несподручно, легче - по матери послать. Однако в том и состояла прелесть нынешнего ее положения, что пусть и ненадолго, но представилась Кире возможность снова почувствовать себя просто женщиной. Побыть, так сказать, слабым полом, - даже если на ней надета мужская офицерская форма, - и вести себя соответственно этому давно утраченному статусу. Такая Кира могла и фыркнуть, и голову на плечо Львову положить, и много чего еще могла себе позволить. И грех было этим правом не воспользоваться.
"И ведь ночь впереди... - подумала она, рассматривая скользящие под крылом пейзажи Скандинавии. - Да, и что нам ночь? Можно и не дожидаясь, если будет где..."
Мысль эта показалась Кире настолько соблазнительной, что она улыбнулась, дивясь самой себе, но начала все же подыскивать "жадным" взглядом, где бы им приводниться, на час или два...
В Петров прибыли в двенадцатом часу ночи. Обошли центр и заводские районы стороной и приводнились где-то загородом, на озеро или водохранилище рядом с темной громадой какого-то дворца. По случаю военного времени в городе соблюдалась строгая светомаскировка, а луна, как назло, пошла на ущерб. Водная гладь все-таки слегка серебрилась, так что Кира и сама, должно быть, смогла бы сесть на воду, однако рассмотреть "дом и парк", увы, не могла.
"Что ж, придется потерпеть до утра..." - признала Кира очевидное.
"Однако, - успокоила она себя, - еще не все потеряно! По внутреннему убранству тоже ведь кое-что можно узнать..."
- Ну, вот мы и дома! - почти торжественно объявил Львов, когда, выбравшись, из летающей лодки, они перешли на пирс. Причал явно предназначался для яхт и гребных судов, но в умелых руках и амфибия притерлась к нему, как родная.
- Твой дом? - Кира кивком указала направление, но, в принципе, и так было понятно, о чем вопрос.
- Мой.
- Жалко, не рассмотреть.
- Утром посмотришь!
- Мы в дом, - обернулся Львов к встречавшим их мужчинам с фонарями, - а вы тут пока с аппаратом разберитесь. Да, поаккуратней там, у него обшивка из перкаля, одним словом пеленка. Чуть заденешь - и дырка!
- Не извольте беспокоиться, барин! - поклонился гладко выбритый старик в шитой золотом ливрее. - Или впервой!
- Полагаю, стол накрыт, - тут же сменил тему Львов, - и в котле достаточно горячей воды?
- Как же иначе?! - даже, вроде бы, обиделся от такого вопроса старик, исполнявший, по всей видимости, роль старшего по команде. - Как только получили телеграмму от ее сиятельства графини Дуглас, так сразу и приготовились. Ждали вас еще ввечеру.
"Ну, если бы не остановка в пути, к вечеру бы как раз и поспели..."
- Вот и славно! Душ с дороги и за пироги! - прервал Львов объяснения. - Это, к слову, моя гостья штабс-капитан баронесса Багге-аф-Боо.
- Добро пожаловать, ваше благородие! - снова поклонился старик.
"Мажордом? Дядька или еще кто?"
- И вам не хворать! - вздохнула Кира, свыкаясь помаленьку со своим новым статусом.
"Да, ведь и ненадолго!" - успокоила она себя, памятуя, как относилась к таким вещам прежде, но тут же осознала, что "тепереча не то, что давеча", и фраза "всего восемь дней сталось" в связи с изменившейся интонацией изменила и смысл. Этот стакан, увы, был наполовину пуст.
"Ладно, чему быть, того не миновать! - решила она, поспешая за Львовым по аллее погруженного во тьму парка, он шел впереди, освещая путь фонарем, она за ним, как ведомый за ведущим. - Но пока в часть не вернулись, это и моя сказка тоже!"
А сказка, между тем, начинала приобретать вполне эпические масштабы. Кира увидела слабо освещенные ступени крыльца - мраморные, пологие, изогнутые дугой, - и сразу вслед за тем, не упомнив даже, как "пробежали" ведущую к дому аллею и все эти ступени, влетела вместе с Яковом в открытые зеркальные двери, в волшебное колыхание шелковых тканых портьер, в освещенный трепещущими на сквозняке огоньками свеч парадный зал с золоченой штофной мебелью, бронзовыми напольными лампами и картинами в тяжелых рамах золотого багета.
"Ох, ты ж!" - она застыла, стреноженная, словно конь на бегу, напуганная неожиданным образом, столь мощным, что едва не выбил из нее дух.
- Яков! - позвала она враз охрипшим голосом.
- Я здесь, командир! - откликнулся он, оборачиваясь. - Что-то случилось?
- Он... он... - У Киры даже слов не нашлось, чтобы объяснить свой испуг. - Скажи, что это просто... просто живопись!
Но она уже знала, спрашивая - не просто живопись. Не случай, а судьба. Седая борода, суровый взгляд, нахмуренный лоб... Не узнать старого гордеца было сложно, да и портрет известный. Во всех книгах по истории Российского государства растиражирован, не говоря уже о прочем.
- Андрея Михайловича увидела? - Кивнул, соглашаясь с очевидным, Яков. - Испугалась?
- Ты?
- Да, - пожал он плечами, - с этим не поспоришь.
- Так, я, выходит, спала с самим князем Курбским? - рассмеялась Кира, сама дивясь, столь парадоксальной реакции.
