История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 1 - [73]
Не сомкнув глаз, я дождался рассвета, чтобы спуститься вниз, помыться и поменять свою рубашку. Когда я увидел, в каком состоянии я находился, я восхитился присутствием духа моей любимой. Адвокат бы обо всем догадался. Не только моя рубашка и мои руки были грязные, но, я не знаю, как, мое лицо – тоже. Увы! Я бы чувствовал себя виноватым, и я действительно в какой-то мере был виноват. Эта «камисада» (ночная стычка) стала достоянием истории, но ее описание в исторических трудах не совпадает с моим. Я смеюсь каждый раз, когда читаю об этом у элегантного де Амичи[69], который пишет лучше, чем Саллюстий.
Сестра моей богини дуется над кофе, но на лице моего любимого ангела я вижу любовь, дружбу и удовлетворение. Это огромное удовольствие – ощущать себя счастливым! Можно ли жить без этого ощущения? Теологи говорят, что да. Их надо отправить щипать травку. Я видел, что обладатель донны Лукреции, как ее зовут, не проявлял от этого обстоятельства никакой радости. Ни его глаза и никакие его жесты ничего мне не говорили.
Наш смешной эпизод был спровоцирован тревогой испанцев, но сам по себе инцидент остался тогда нам неизвестен. Мы прибыли в Рим очень рано. В гостинице Башни, где мы ели омлет, я оказывал адвокату самые нежные знаки внимания, я называл его папой, я раздавал ему сотни поцелуев, и я предсказал ему рождение мальчика, заставляя его жену поклясться, что она его ему подарит. После этого я сказал так много хороших вещей сестре моей обожаемой, что она должна была меня простить за обрушение кровати. Покидая их, я обещал посетить их завтра. Меня доставили к гостинице вблизи площади Испании, откуда возчик отвез их в дом в приходе Минервы.
Итак, я в Риме, прекрасно экипированный, вполне при деньгах, при побрякушках, набравшийся опыта, с хорошими рекомендательными письмами, совершенно свободный, и в возрасте, когда человек может рассчитывать на удачу, если у него есть немного мужества, и внешность, располагающая в его пользу тех, к которым он обращается. Это не красота, а что-то, что лучше. Я чувствовал себя готовым ко всему. Я знал, что Рим уникальный город, где человек, начиная с нуля, часто поднимается очень высоко, и не удивительно, что я ощущал в себе все необходимые качества; моим капиталом было неистовое самолюбие, опасаться которого мне помешала моя неопытность. Человек состоявшийся, чтобы сделать карьеру в этой древней столице Италии, должен быть хамелеоном, восприимчивым ко всем цветам, отражающим свет его атмосферы. Он должен быть гибким, вкрадчивым, большим мастером маскировки, непроницаемым, услужливым, часто низким, притворно искренним, всегда делающим вид, что знает меньше того, что он знает на самом деле, имеющим голос только одного тона, восприимчивым, владеющим своей физиономией, холодным, как лед, при обстоятельствах, когда другой бы на его месте загорелся, и если он имеет несчастье не иметь религии в своем сердце, он должен иметь ее в голове, страдая в глубине души, если он честный человек, от подавленного сознания, что он лицемер. Если он ненавидит такое состояние, он должен покинуть Рим и искать счастья в Англии. Из всех этих необходимых качеств, не знаю, хвастаюсь ли я, или признаюсь, но я обладал только любезностью, качеством, которое, будучи изолированным, является дефектом. Я был легкомысленным искателем фортуны, довольно красивой лошадкой хороших кровей, необученной, или плохо обученной, что еще хуже.
Сперва я отнес письмо дона Лелио отцу Жеоржи. Этот ученый монах снискал себе уважение всего города. Папа питал к нему большое доверие, потому что, не являясь другом иезуитов, тот и не скрывал этого. Иезуиты, впрочем, полагали, что они достаточно сильны, чтобы им пренебрегать. Внимательно прочитав письмо, он сказал мне, что готов быть моим советчиком, и что, в частности, только от меня зависит, чтобы ничего не случилось со мной плохого, потому что при хорошем поведении человек не боится беды. Он спросил меня, что бы я хотел делать в Риме, и я ответил, что жду от него ответа на этот вопрос.
– Это возможно. Приходите ко мне домой почаще, и ничего от меня не скрывайте – ничего, ничего, что касается вас, и что происходит с вами.
Дон Лелио также дал мне письмо для кардинала Аквавива.
– Я вас поздравляю, потому что этот человек может в Риме больше, чем папа.
– Следует ли мне сразу занести ему это письмо?
– Нет. Я предупрежу его этим вечером, приходите сюда завтра утром. Я вам скажу, где и когда вам следует передать его. У вас есть деньги?
– Достаточно, чтобы мне хватило хотя бы на год.
– Отлично. Есть ли у вас знакомства?
– Никаких.
– Не делайте их, не посоветовавшись со мной, и особенно не ходите в кафе и к табльдотам, а если вы надумаете туда пойти, слушайте, но не говорите. Берегитесь расспросов, и если вежливость заставляет вас ответить, избегайте ответов, которые могут привести к определенным последствиям. Вы говорите по-французски?
– Ни слова.
– Тем хуже. Вы должны учить язык. Вы учились вообще?
– Плохо. Но я получил поверхностное образование, так что могу поддержать разговор.
– Это хорошо, но будьте осмотрительны, потому что Рим – это город поверхностно образованных людей, которые охотно разоблачают друг друга и постоянно ведут между собой войну. Я надеюсь, вы понесете свое письмо одетым, как подобает скромному аббату, а не в этот галантный наряд, который не годится для того, кто ищет карьеры. И прощайте до завтра.
Бурная, полная приключений жизнь Джованни Джакомо Казановы (1725–1798) послужила основой для многих произведений литературы и искусства. Но полнее и ярче всех рассказал о себе сам Казанова. Его многотомные «Мемуары», вместившие в себя почти всю жизнь героя — от бесчисленных любовных похождений до встреч с великими мира сего — Вольтером, Екатериной II неоднократно издавались на разных языках мира.
Мемуары знаменитого авантюриста Джиакомо Казановы (1725—1798) представляют собой предельно откровенный автопортрет искателя приключений, не стеснявшего себя никакими запретами, и дают живописную картину быта и нравов XVIII века. Казанова объездил всю Европу, был знаком со многими замечательными личностями (Вольтером, Руссо, Екатериной II и др.), около года провел в России. Стефан Цвейг ставил воспоминания Казановы в один ряд с автобиографическими книгами Стендаля и Льва Толстого.Настоящий перевод “Мемуаров” Джиакомо Казановы сделан с шеститомного (ин-октаво) брюссельского издания 1881 года (Memoires de Jacques Casanova de Seingalt ecrits par lui-meme.
«История моей жизни» Казановы — культурный памятник исторической и художественной ценности. Это замечательное литературное творение, несомненно, более захватывающее и непредсказуемое, чем любой французский роман XVIII века.«С тех пор во всем мире ни поэт, ни философ не создали романа более занимательного, чем его жизнь, ни образа более фантастичного», — утверждал Стефан Цвейг, посвятивший Казанове целое эссе.«Французы ценят Казанову даже выше Лесажа, — напоминал Достоевский. — Так ярко, так образно рисует характеры, лица и некоторые события своего времени, которых он был свидетелем, и так прост, так ясен и занимателен его рассказ!».«Мемуары» Казановы высоко ценил Г.Гейне, им увлекались в России в начале XX века (А.Блок, А.Ахматова, М.Цветаева).Составление, вступительная статья, комментарии А.Ф.Строева.
О его любовных победах ходят легенды. Ему приписывают связи с тысячей женщин: с аристократками и проститутками, с монахинями и девственницами, с собственной дочерью, в конце концов… Вы услышите о его похождениях из первых уст, но учтите: в своих мемуарах Казанова, развенчивая мифы о себе, создает новые!
Знаменитый авантюрист XVIII века, богато одаренный человек, Казанова большую часть жизни провел в путешествиях. В данной брошюре предлагаются записки Казановы о его пребывании в России (1765–1766). Д. Д. Рябинин, подготовивший и опубликовавший записки на русском языке в журнале "Русская старина" в 1874 г., писал, что хотя воспоминания и имеют типичные недостатки иностранных сочинений, описывающих наше отечество: отсутствие основательного изучения и понимания страны, поверхностное или высокомерное отношение ко многому виденному, но в них есть и несомненные достоинства: живая обрисовка отдельных личностей, зоркий взгляд на события, меткие характеристики некоторых явлений русской жизни.
Великий венецианский авантюрист и соблазнитель Джакомо Казанова (1725—1798) — один из интереснейших людей своей эпохи. Любовь была для него жизненной потребностью. Но на страницах «Истории моей жизни» Казанова предстает не только как пламенный любовник, преодолевающий любые препятствия на пути к своей цели, но и как тонкий и умный наблюдатель, с поразительной точностью рисующий портреты великих людей, а также быт и нравы своего времени. Именно поэтому его мемуары пользовались бешеной популярностью.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Джон Нейхардт (1881–1973) — американский поэт и писатель, автор множества книг о коренных жителях Америки — индейцах.В 1930 году Нейхардт встретился с шаманом по имени Черный Лось. Черный Лось, будучи уже почти слепым, все же согласился подробно рассказать об удивительных визионерских эпизодах, которые преобразили его жизнь.Нейхардт был белым человеком, но ему повезло: индейцы сиу-оглала приняли его в свое племя и согласились, чтобы он стал своего рода посредником, передающим видения Черного Лося другим народам.
Аннотация от автораЭто только кажется, что на работе мы одни, а дома совершенно другие. То, чем мы занимаемся целыми днями — меняет нас кардинально, и самое страшное — незаметно.Работа в «желтой» прессе — не исключение. Сначала ты привыкаешь к цинизму и пошлости, потом они начинают выгрызать душу и мозг. И сколько бы ты не оправдывал себя тем что это бизнес, и ты просто зарабатываешь деньги, — все вранье и обман. Только чтобы понять это — тоже нужны и время, и мужество.Моя книжка — об этом. Пять лет руководить самой скандальной в стране газетой было интересно, но и страшно: на моих глазах некоторые коллеги превращались в неопознанных зверушек, и даже монстров, но большинство не выдерживали — уходили.
Эта книга воссоздает образ великого патриота России, выдающегося полководца, политика и общественного деятеля Михаила Дмитриевича Скобелева. На основе многолетнего изучения документов, исторической литературы автор выстраивает свою оригинальную концепцию личности легендарного «белого генерала».Научно достоверная по информации и в то же время лишенная «ученой» сухости изложения, книга В.Масальского станет прекрасным подарком всем, кто хочет знать историю своего Отечества.
В книге рассказывается о героических боевых делах матросов, старшин и офицеров экипажей советских подводных лодок, их дерзком, решительном и искусном использовании торпедного и минного оружия против немецко-фашистских кораблей и судов на Севере, Балтийском и Черном морях в годы Великой Отечественной войны. Сборник составляют фрагменты из книг выдающихся советских подводников — командиров подводных лодок Героев Советского Союза Грешилова М. В., Иосселиани Я. К., Старикова В. Г., Травкина И. В., Фисановича И.
Встретив незнакомый термин или желая детально разобраться в сути дела, обращайтесь за разъяснениями в сетевую энциклопедию токарного дела.Б.Ф. Данилов, «Рабочие умельцы»Б.Ф. Данилов, «Алмазы и люди».
«Эта авантюристка была римлянка, довольно молодая, высокого роста, хорошо сложена, с черными глазами и кожей поразительной белизны, но той искусственной белизны, что свойственна в Риме почти всем галантным женщинам, и которая так не нравится лакомкам, любящим прекрасную природу.У нее были привлекательные манеры и умный вид; но это был лишь вид. Она говорила только по-итальянски, и лишь один английский офицер по фамилии Уолпол поддерживал с ней беседу. Хотя он ко мне ни разу не обращался, он внушал мне дружеские чувства, и это не было только в силу симпатии, поскольку, если бы я был слеп или глух, с сэром Уолполом мне было бы ни жарко ни холодно…».
«Погомас, который в Генуе назвался Пассано, поскольку все его знали, представил мне свою жену и свою дочь, некрасивых, грязных и наглых. Я быстро от них избавился, чтобы наскоро пообедать с моей племянницей и отправиться сразу к маркизу Гримальди. Мне не терпелось узнать, где обитает Розали.Лакей сенатора сказал мне, что его светлость находится в Венеции, и что его не ждут раньше конца апреля. Он отвел меня к Паретти, который женился через шесть или семь месяцев после моего отъезда.Сразу меня узнав, он показал, что рад меня видеть, и покинул свою контору, чтобы пойти представить меня своей жене, которая при виде меня испустила крик восторга и кинулась ко мне с распростертыми объятиями.
«Решившись заранее провести шесть месяцев в Риме в полном спокойствии, занимаясь только тем, что может мне предоставить знакомство с Вечным Городом, я снял на следующий день по приезде красивые апартаменты напротив дворца посла Испании, которым сейчас был монсеньор д’Аспурю; это были те апартаменты, что занимал учитель языка, у которого я брал уроки двадцать семь лет назад, когда был на службе у кардинала Аквавива. Хозяйкой этого помещения была жена повара, который приходил с ней спать только раз в неделю.
«Мне 23 года.На следующую ночь я должен был провести великую операцию, потому что в противном случае пришлось бы дожидаться полнолуния следующего месяца. Я должен был заставить гномов вынести сокровище на поверхность земли, где я произнес бы им свои заклинания. Я знал, что операция сорвется, но мне будет легко дать этому объяснение: в ожидании события я должен был хорошо играть свою роль магика, которая мне безумно нравилась. Я заставил Жавотту трудиться весь день, чтобы сшить круг из тринадцати листов бумаги, на которых нарисовал черной краской устрашающие знаки и фигуры.