История зарубежной литературы XVII―XVIII вв. - [43]

Буало не замечал того, что звал поэта к абстрактному рационализму, что вытравлял из искусства главный его элемент — чувственное восприятие мира, пластическое его воссоздание, что изгонял эмоцию, холодной логикой поверял чувство, сухим силлогизмом заменял образную взволнованность поэзии. Творческую оригинальность он называл капризом, и все учение о прекрасном свел к строгой нормативности, свободу творческого самовыражения заковал в кандалы, провозгласив вечные и незыблемые законы искусства.

Диктат двора и психология творчества. Буало бросил клич литераторам: «Наблюдайте город, изучайте двор!» В сущности, он не сказал ничего нового. Диктат двора в искусстве во всей своей силе проявился уже при Ришелье. Пушкин по этому поводу писал: «Ришелье чувствовал важность литературы. Великий человек, унизивший во Франции феодализм, захотел также связать и литературу. Писатели (во Франции класс бедный и насмешливый, дерзкий) были призваны ко двору и задарены пенсиями, как и дворяне. Людовик XIV следовал системе кардинала. Вскоре словесность сосредоточилась около двора. Все писатели получили свою должность. Корнель, Расин тешили короля заказными трагедиями, историограф Буало воспевал его победы и назначал ему писателей, достойных его внимания, камердинер Мольер при дворе смеялся над придворными… Отселе вежливая, тонкая словесность, блестящая, аристократическая — немного жеманная…»

Обращение поэтов ко двору, как того требовал Буало, не обошлось без больших потерь для искусства. Поэты были скованы. Им не давало развернуться сознание приниженности своего положения. Они чувствовали свою зависимость от вкусов вельмож. Ущемленное правосознание поэтов не могло не отразиться на психологии их творчества. Их внутреннее состояние понял и проникновенно описал Пушкин в своей статье «О народной драме». Поэт «не предавался вольно и смело своим вымыслам. Он старался угадывать требования утонченного вкуса людей, чуждых ему по состоянию. Он боялся унизить такое-то высокое звание, оскорбить таких-то спесивых своих зрителей, — отселе робкая чопорность, смешная надутость, вошедшая в пословицу…».[54]

Полагая, что двор и город являются средоточием подлинного вкуса, Буало с великим пренебрежением третировал «грубый», «варварский» вкус народа и порицал тех поэтов, которые снисходили до народа, тешили народ (так он осудил Мольера за грубый, «базарный» комизм его «Проделок Скапена»).

Ссылаясь на Аристотеля и Горация, Буало доходил до мелочной регламентации искусства, устанавливал иерархию литературных жанров — серьезных и возвышенных (поэма, трагедия), сниженных и облегченных (роман, комедия), ратовал за «правила» (единство времени, места, действия — «пусть все свершится в день и в месте лишь одном»), учил избегать в драматургии излишнего динамизма на сцене и заменять действие рассказом, ибо «вкус разборчивый нередко учит нас, что можно выслушать, но должно скрыть от глаз» и т. д. и т. п.

Образцовым поэтом Буало объявил Малерба (он «музу правилам и долгу подчинил»). «Идите же за ним, и пусть пленяет вас».

Зачинателем французского классицизма был Малерб (1555―1628). Поэт строгой рассудочности, он не терпел никакой анархии в области художественного творчества. Все должно быть подчинено единой организующей воле разума, полагал он. Подобно тому как в политической жизни своеволие феодалов влечет за собой расстройство государства, всеобщее смятение, так и в искусстве анархические эмоции дезорганизуют, деформируют замысел художника, лишают его произведение стройности композиции, ясности цели. Отсюда следует вывод: разум есть единственный путеводитель художника, он ведет к ясности, точности, благородной простоте. Малерб писал оды. Торжественные, строго упорядоченные, несколько холодные, они не отличались искренностью и непосредственностью чувств, но всегда были роскошны в убранстве эпитетов и мифологических имен, подобно пышным королевским мантиям во время церемониальных приемов и шествий.

Король Генрих IV объявил Малерба придворным поэтом, даровал ему звание камергера. Ришелье сделал его казначеем Франции. Редко кто из поэтов достигал таких высоких официальных постов. И Малерб не оставался в долгу. Он славил политику правительства, он воспевал внутренний порядок, наступивший после смут религиозных войн второй половины XVI столетия, он воспел принцип абсолютной власти короля,

О король наш полновластный,

Безгранична мощь твоя!

Замыслы твои прекрасны,

И ясна твоя стезя! —

обращался Малерб к Генриху IV. Он осуждал феодальную оппозицию, несшую раздор, смуту, анархию, и верил, что анархические силы будут подавлены, что государственные, общенациональные центростремительные силы восторжествуют:

Ветер вновь благоприятный

После бурь нас в гавань мчит.

Произвол судьбы превратной

Жизни нашей не грозит.

Не смутит ничто уж боле

Благодатной нашей доли:

Что виною было слез —

Разграбленье, сталь и пламя —

Изощренными шипами

Не отравит наших роз.[55]

Поэт Малерб открыл во Франции дорогу классицизму, но славу классицизму принесли драматурги — три ярких таланта: Корнель, Расин и Мольер. Первые два оставили Франции шедевры классицистической трагедии. Последний, перешагнув через границы своей страны, дал миру образец классицистической комедии.