История зарубежной литературы XIX века. Романтизм - [58]

One word is too often profaned

For me to profane it,

One feeling too falsely disdained

For thee to disdain it;

One hope is too like despair

For prudence to smother,

And pity from thee more dear

Than that from another.

I can give not what men call love,

But wilt thou accept not

The worship the heart lifts above

And the heavens reject not,—

The desire of the moth for the star,

Of the night for the morrow,

The devotion to something afar

From the sphere of our sorrow?

K…

Опошлено слово одно

И стало рутиной.

Над искренностью давно

Смеются в гостиной.

Надежда и самообман —

Два сходных недуга.

Единственный мир без румян —

Участие друга.

Любви я в ответ не прошу,

Но тем беззаветней

По-прежнему произношу

Обет долголетний.

Так бабочку тянет в костер

И полночь к рассвету,

И так заставляет простор

Кружиться планету.

OZYMANDIAS

I met a traveller from an antique land

Who said: «Two vast and trunkless legs of stone

Stand in the desert. Near them on the sand,

Half sunk, a shattered visage lies, whose frown

And wrinkled lip and sneer of cold command

Tell that its sculptor well those passions read

Which yet survive, stamped on these lifeless things,

The hand that mocked them and the heart that fed.

And on the pedestal these words appear:

'My name is Ozymandias, King of Kings:

Look on my works, ye mighty, and despair!'

Nothing beside remains. Round the decay

Of that colossal wreck, boundless and bare,

The lone and level sands stretch far away.

ОЗИМАНДИЯ

Поведал путник мне из древней стороны:

«Стоят без тела две ноги в пустыне

Огромные. Вкруг них в песках видны

Лица осколки: холод властный стынет

В губах брезгливых, брови сведены —

Рука ваятеля прекрасно уловила

Тех чувств оттенки, хрупкою игрой

Живого мертвый камень наделила.

На пьедестале надпись том гласила:

«Я Озимандия – всех Королей Король!

Внимает пусть трудам моим всесильный

И пусть трепещет!» Обрывались строки.

Вокруг руины мерно колесили

Пески бескрайние, наги и одиноки».

SONG ТО THE MEN OF ENGLAND

Men of England, wherefore plough

For the lords who lay ye low?

Wherefore weave with toil and care

The rich robes your tyrants wear?

Wherefore feed and clothe and save,

From the cradle to the grave,

Those ungrateful drones who would

Drain your sweat – nay, drink your blood?

Wherefore, Bees of England, forge

Many a weapon, chain, and scourge,

That these stingless drones may spoil

The forced produce of your toil?

Have ye leisure, comfort, calm,

Shelter, food, love's gentle balm?

Or what is it ye buy so dear

With your pain and with your fear?

The seed ye sow another reaps;

The wealth ye find another keeps;

The robes ye weave another wears;

The arms ye forge another bears.

Sow seed, – but let no tyrant reap;

Find wealth, – let no imposter heap;

Weave robes, – let not the idle wear;

Forge arms, in your defence to bear.

Shrink to your cellars, holes, and cells;

In halls ye deck another dwells.

Why shake the chains ye wrought? Ye see

The steel ye tempered glance on ye.

With plough and spade and hoe and loom,

Trace your grave, and build your tomb,

And weave your winding-sheet, till fair

England be your sepulchre!

МУЖАМ АНГЛИИ

Англичане, почему

Покорились вы ярму?

Отчего простой народ

Ткет и пашет на господ?

Для чего вам одевать

В шелк и бархат вашу знать,

Отдавать ей кровь и мозг,

Добывать ей мед и воск?

Пчелы Англии, зачем

Создавать оружье тем,

Кто оставил вам труды,

А себе берет плоды?

Где у вас покой, досуг,

Мир, любовь, семейный круг,

Хлеб насущный, теплый дом,

Заработанный трудом?

Кто не сеет – жатве рад,

Кто не ищет – делит клад,

И мечом грозит не тот,

Кто в огне его кует.

Жните хлеб себе на стол,

Тките ткань для тех, кто гол.

Куйте молотом металл,

Чтобы вас он защищал.

Вы, подвальные жильцы,

Лордам строите дворцы,

И ваши цепи сотней глаз

Глядят с насмешкою на вас.

Могилу роет землекоп,

Усердный плотник ладит гроб,

И белый саван шьет швея

Тебе, Британия моя!

ENGLAND IN 1819

An old, mad, blind, despised, and dying king,—

Princes, the dregs of their dull race, who flow

Through public scorn, – mud from a muddy spring,—

Rulers who neither see, nor feel, nor know,

But leech-like to their fainting country cling,

Till they drop, blind in blood, without a blow,—

A people starved and stabbed in the unfilled field,—

An army, which liberticide and prey

Makes as a two-edged sword to all who wield,—

Golden and sanguine laws which tempt and slay;

Religion Christless, Godless – a book sealed;

A Senate, – Time's worst statute unrepealed,—

Are graves from which a glorious Phantom may

Burst, to illumine our tempestuous day.

АНГЛИЯ В 1819 ГОДУ

Слепой старик и вечно в дураках —

Король. Ублюдки-принцы – даже этой

Семейки срам, чей Кембридж – в кабаках, —

Грязнее грязи, сволочь, сброд отпетый.

Пиявки щеголяют в париках,

Убийцы нацепляют эполеты,

Народ стращая – загнанный в правах,

Голодный, босоногий и раздетый.

Незыблемый Закон, нагнавший страх

На всех, кто не златит его кареты,

Продажная религия в церквах,

Продажных депутатов пируэты —

Вот Англия! Вот кладбище! – О, где ты,

Кровавый призрак с пламенем в очах?

ТО JANE

The keen stars were twinkling,

And the fair moon was rising among them,

Dear Jane.

The guitar was tinkling,

But the notes were not sweet till you sung them