История XX века: Тайны, загадки и мифы - [75]

Расчет политбюро СЕПГ был прост: если план будет выполнен, производство возрастет; в противном случае — а чаще бывало именно так — зарплаты рабочих и крестьян на государственных предприятиях понизятся, а с ними и расходы государства. Синхронно поднялись цены на товары широкого потребления. В результате рабочие потеряли до 1/4 заработка. На предприятиях росло недовольство.

Почти тремя месяцами ранее, 5 марта 1953 года, умер Сталин. У «большого брата» наступило время X. Новые правители в Кремле — Георгий Маленков, Лаврентий Берия и Никита Хрущев — заговорили с классовым врагом на Западе в более умеренном тоне. В захваченной коммунистами Европе удушающая советская хватка стала ощутимо ослабевать. Новое кремлевское руководство всерьез рассматривало возможность свободного воссоединения Германии, но обязательно с строгим соблюдением нейтралитета.

Саксонский сталинизм Ульбрихта вдруг стал не соответствовать заданному курсу. В начале июня немецких товарищей вызвали в Москву «на ковер». Кремлевское руководство критично отметило, что их политическая линия «ошибочна», следует немедленно осуществить радикальный поворот «на 180°». Приверженец Сталина Ульбрихт, низвержение которого было уже делом решенным, против воли повиновался.

11 июня было объявлено о банкротстве государства СЕПГ. В коммюнике политбюро провозгласило «новый курс»: следовало увеличить объемы производства потребительских товаров, на сей раз за счет тяжелой промышленности; отменялись налоговые санкции против крестьян, ремесленников и частных предпринимателей; было принято решение о возврате экспроприированных земель и упрощении процедуры возвращения сбежавших граждан ГДР. Сменив курс, руководство партии признавало допущенные серьезные ошибки.

Обнаружилась существенная слабость политбюро: недостаточная связь с массами и боязнь правды.

Карл Ширдеван, член ЦК

Это обстоятельство использовали политические противники Ульбрихта, члены политбюро. «Главный идеолог» Фред Эльснер, глава «штази» Вильгельм Цайсер и руководитель центрального органа СЕПГ «Нойес Дойчланд» Рудольф Херрн-штадт начали расшатывать кресло генерального секретаря и публично его критиковать.

Функционеры пребывали в растерянности: как объяснить народу радикальную перемену курса, не потеряв лица? Граждане «государства рабочих и крестьян» реагировали на заявление с радостью и недоверием.

На предприятиях начались бурные дискуссии: почему СЕПГ велит убрать из лозунгов слово «социализм»? Поговаривали и о близком конце партии и правительства. Зародилась надежда на объединение Германии.

Правда, рабочие сразу заметили, что «новый курс» не отразился на повышенных нормах. Прозвучали первые призывы к забастовке. В первую очередь их поддержали рабочие-строители, поскольку потери в заработной плате больше всего коснулись их. На зимний сезон их увольняли, а значит, они не имели доходов и не могли позволить дальнейших потерь в заработке. Строители были решительно настроены отстаивать свои интересы.

13 июня на загородном пикнике коллектива народного предприятия «Индустрибау» дело двинулось с мертвой точки. После обильного употребления спиртных напитков бригадир строителей Альфред Метцдорф призвал всех берлинских строителей, с понедельника прекратить работу.

Двумя днями позже строители, работавшие на строительстве больницы в районе Фридрихсхайн, составили письмо протеста премьер-министру Отто Гротеволю с единственным требованием — отменить десятипроцентное повышение норм. Если ничего не изменится, будет забастовка. Новость разнеслась быстро, прежде всего среди рабочих на аллее Сталина, «первой социалистической улице Германии».

Гротеволю посоветовали проигнорировать резолюцию. В Берлине все спокойно, и, если только не уступать, опасаться нечего. Не следует бояться и возможной забастовки строителей: «Как только делегация бастующих пройдет по красным коврам в резиденции премьер-министра, у них появится такое праздничное настроение, что они станут сговорчивой», — такой была краткая оценка одного из сотрудников штаба Гротеволя. Реакция Ульбрихта была более резкой. Глава СЕПГ, которого недавно критиковали, узнав о демонстрациях и забастовках против повышения норм, ударил кулаком по столу и прорычал: «Об этом не может быть и речи. Мы не отступим».

На следующий день, 16 июня, чашу терпения переполнила статья в профсоюзной газете «Трибюне». Когда рабочие прочитали, что представитель их интересов считает повышение норм выработки «правильным», их терпение лопнуло. Строители 40-го квартала на аллее Сталина побросали кельмы и лопаты и колонной направились к правительственному кварталу на Вильгельмштрассе. Они несли транспаранты с требованием «Долой повышение норм!», к ним присоединялись строители из других районов, и вскоре раздались первые оскорбительные призывы: «Пик, Ульбрихт, Гротеволь — дайте больше сливочного масла подешевле», «Бородач, пузан и очкарик — это не воля народа!» Постепенно требования демонстрантов становились смелее.

Шествие рабочих с аллеи Сталина превратилось в демонстрацию жителей Восточного Берлина — добровольную, стихийную демонстрацию, которой не бывало на Унтер-ден-линден со времен революции 1918 года.