История волков - [35]

«Мы всегда будем знать все мысли друг друга просто потому, что находимся вместе в этом мире», – сказала она как-то.

Я как раз вернулась в Лус-Ривер, когда решила найти ее. Я много лет ухаживала за матерью и отдала в аренду часть земли, чтобы было чем выплатить долги. К тому времени Тамека уже давным-давно покинула наш с ней мир. Или я. И теперь я не могла угадать ни одной ее мысли.

Во вторник после Дня памяти я пришла в коттедж к Патре на несколько минут раньше времени. Дождь, что лил весь уик-энд, унялся. Все приезжие рыбаки разъехались до конца недели. И стоило им всем уехать, как столбик термометра скакнул вверх до восьмидесяти[23]. С наступившим теплом и в отсутствие дождя появились первые комары. Они роились в любом клочке тени. Идя после школы по шоссе, я старалась держаться в середине проезжей части, на солнышке, чтобы избежать встречи с ними. Если комарье, неуверенно обследуя новые маршруты за пределами леса, умудрялось подлетать ко мне, я прихлопывала их рукой. Я как раз стирала кровь с тыльной стороны ладони, когда заметила Патру в конце их подъездной дорожки.

Она мне замахала. На ней был свитер с логотипом Чикагского университета, а на ногах – мужнины ботинки с болтающимися шнурками.

– Привет! – с улыбкой поприветствовала я ее.

Она прошла по гравию, приподняв брови, точно готовясь заключить со мной некое соглашение.

– Еще раз большое тебе спасибо за помощь в выходные!

– Да не за что.

Мы стояли молча. Я видела, как комары упрямо летят от леса прямым курсом на нас, и подумала: что тут делает Патра? И почему она одна? Словно ей приспичило перехватить меня на полдороге. Я приподняла рюкзак над головой:

– Вот подумала, может, мы с Полом сегодня попробуем искупаться. Уже совсем тепло.

– О да, было бы здорово! Да. Спасибо. – На ее губах заиграла натренированная голливудская улыбка. – Но вообще-то… Вот что я хотела сказать. Думаю, в эту пару дней мы сами справимся.

То есть она хотела сказать: без меня.

Я взглянула на коттедж за ее спиной. Шторы задернуты, дверь заперта. Фасад из полубревен казался неприступным, как крепость. Все открытые окна были на противоположной стороне. Той, что выходила на озеро. Все выходные эти окна были непроницаемо черными в лучах солнца (световой день теперь становился все длиннее), за исключением часа-двух по вечерам, когда Патра с мужем ужинали при тусклом свете ламп. Несколько дней они не показывались на веранде. Я решила, что все куда-то уехали, может, в Природоохранный центр лесничества, или в Беарфин, вернуть арендованный автомобиль, или в закусочную в городе – съесть пирог с шоколадным муссом.

Я даже подумала, что они уехали в Уайтвуд, где была детская площадка с двумя горками. И поле для мини-гольфа. И кинотеатр.

Патра все еще картинно улыбалась.

– Я хочу сказать… Я имею в виду, что мы пока справляемся вдвоем, Лео и я. Но спасибо тебе, Линда.

– Не за что.

– Я обязательно позвоню!

– Здорово!

И как же, интересно знать, она мне позвонит?

Над Патрой теперь вилась целая стая комаров, метя ей в руки и шею. Она отмахивалась. Я стояла неподвижно: хотят меня кусать – пускай! Я ощущала с десяток комаров, ползающих между волосками на руках, и почему-то почувствовала облегчение. Мне казалось это правильным – отдаться на милость комарам: пусть устроят себе пиршество на моем теле, а я буду стоять, не шевелясь.

– Передайте от меня Полу привет! – Я пустила в Патру стрелу доброжелательности. И еще одну: – И я надеюсь, ему стало лучше!

Что такое, я и впрямь заметила тень испуга в ее милой улыбке? Но может быть, это теперь мне так кажется.

– Ну конечно! Обязательно! Он тоже передает тебе привет!

Но когда я повернулась и собралась уйти, Патра меня остановила. Она сделала несколько неловких шагов ко мне, едва не запутавшись в длинных шнурках.

– Послушай, Линда, – она тронула меня за локоть. – Еще кое-что…

Я молчала, дожидаясь, когда она уточнит про «кое-что». Она стояла вплотную ко мне, покусывая покрытую испариной верхнюю губу.

– Дрейк пропал… – Она смахнула комара с века и потом отогнала еще одного от моей шеи. – Ты не знаешь, где он?

Я вспомнила их белого кота, которого в последний раз видела днем в пятницу: он стоял перед закрытой сдвижной дверью и мяукал монотонно и безостановочно, как будильник.

– Нет.

9

А через неделю занятия в школе закончились. Потом в течение четырех длинных дней нам пришлось смотреть военные фильмы – «Славу», «Доктора Живаго», «МЭШ», – пока учителя, собравшись в полутемном классе на заднем ряду, вполголоса переговаривались и подсчитывали наши итоговые баллы. Парта Лили так и пустовала. Все невостребованные предметы в коробке забытых вещей были, по решению школьного совета, конфискованы для раздачи благотворительным организациям. А с футбольного поля счистили весь птичий помет перед проведением выпускной церемонии. Все объявления и записки с информационной доски сдернули, оставив одни кнопки да дырочки в пробковом листе. Последний день школьных занятий начался с того, что какой-то умник включил пожарную сирену во время урока внеклассных занятий, и все высыпали из здания на парковку и стояли как дураки минут десять среди луж на бетонном прямоугольнике, после чего поплелись обратно. Когда прозвенел последний звонок, старшеклассники высунулись из окон этажом выше и стали выбрасывать свои тетрадки. Мы слышали, как они двигали стулья и роняли на пол что-то тяжелое. К ним из класса наук о жизни помчались – помчались хоккеисты из юниорской команды и сестры Карен, только я осталась сидеть за своей партой и смотрела, как за окном медленно пролетают бумажные листки. Они падали на удивление медленно, подхватываемые воздушными потоками. Это были листы с экзаменационными заданиями, контрольными, заметками и графиками. Годы обучения проплывали в воздухе, плясали над припаркованными автомобилями во дворе, неслись над Мейн-стрит, приземлялись в сточных канавах и облепляли сетчатые ограды.