История Византии. Том II - [192]

В сцене Уверения Фомы (несколько поврежденной) апостолы в группах слева и справа стоят в однообразных позах. Одежды падают сухими, ломкими, линейно подчеркнутыми складками. Мрачный характер колорита и большое внимание к линейному началу характерны для этого мозаичного цикла и придают ему несколько архаический характер[992]. Вместе с тем художники великолепно чувствуют связь композиций с архитектурой здания. Они мастерски вписывают мозаичные сцены в отведенные им места — люнеты, своды. Декоративное убранство кажется органически слитым с архитектурным замыслом.

Несмотря на строгое следование иконографии, в живописи монастыря Луки отчетливо видна тяга художников к изображению сцен, заимствованных из окружающей повседневной жизни. Таковы, например, жанровые сценки купанья младенца в композиции Рождества, неоднократно повторяющиеся и впоследствии в подобных композициях.

Как показывают памятники живописи XI в., сохранившиеся в странах, попавших в орбиту влияния Византии, стиль, созданный византийскими художниками, и в особенности иконография, проник далеко за пределы государственных границ Византии. Как правило, в тех случаях, когда византийские художники принимали участие в сооружении и украшении памятников, созданных в этих странах, они вступали в сотрудничество с местными художественными силами. Такое сотрудничество с художниками, опиравшимися на местные традиции, приводило к плодотворным результатам и созданию памятников искусства, в которых византийский стиль и иконография видоизменялись, приспосабливаясь к локальным художественным вкусам под воздействием местных мастеров. При родстве сюжетов и иконографии живопись, возникшая в результате подобного сотрудничества, принимала черты своеобразия, отсутствовавшие в памятниках собственно византийских.

Почти одновременно с мозаиками монастыря Луки в Фокиде в далеком Киеве при участии византийских мастеров было выполнено декоративное убранство храма Софии. Этот замечательный цикл живописи справедливо считается исключительным по своим краскам, мастерству рисунка, орнаментам и всему художественному стилю.

Как указывает В. Н. Лазарев, «от исполненных в том же XI столетии мозаик Осиос Лукас, Неа Мони и Дафни, особенно же от более поздних мозаик Венеции и Сицилии, их выгодно отличает первоклассное состояние сохранности. Не говоря уже о том, что они теперь сияют во всей первозданной прелести своих красок, они, что гораздо существеннее, лишены каких-либо доделок и модернизации… Мозаики Софии Киевской являются в настоящее время, после проведенной реставрации, самым подлинным памятником монументальной живописи XI столетия»[993].

В отличие от рассмотренных нами памятников в Киевской Софии мозаиками украшена только алтарная часть храма и купол. Все прочие своды и стены покрыты фресковой живописью. Все мозаики и основная часть фресок Софии были выполнены в период 1042–1067 гг.[994] Система распределения тем в мозаичной росписи, осуществленной при консультации митрополита Феопемпта, была сходна стой, которая применялась в современных Софии византийских храмах.

Вместе с тем в ней заметны некоторые существенные отступления, свидетельствующие о зрелости тех русских деятелей и художников, которым София была обязана своим возникновением. Этот великолепный памятник искусства может поэтому рассматриваться как творческое достижение и византийского, и древнерусского искусства. Следование византийской системе росписи и соблюдение принятой в Византии иконографии не помешало художникам внести в исполнение отдельных мозаик и фресок свое понимание, придающее особую свежесть трактовке освященных длительной традицией образов.

С подобным же явлением сотрудничества византийских и местных художников, которое приводило к созданию первоклассных памятников искусства, мы встречаемся неоднократно на протяжении XI и XII вв. в Грузии, Армении, Болгарии, Сербии, Сицилии.

Самые ранние фрески Македонии относятся к периоду после завоевания Македонии императором Василием II. Среди них на первое место следует поставить фрески Софии в Охриде. Подобно мозаикам Софии Киевской, в этих фресках сочетаются черты византийского и местного славянского искусства. Сила, мужественность и непосредственность местного народного искусства придает византийским образам совершенно отличный от чисто византийских памятников вид. Варваризация византийских форм, с которой мы сталкиваемся в подобных случаях сочетания византийской живописи с местной, «приводит, однако, не столько к их огрубению, но, что особенно важно, к большей полнокровности, свободе, свежести художественного языка»[995].

Хотя фрески Охридской Софии были выполнены уже после византийского завоевания, они еще тесно связаны с традициями славянской культуры, расцвет которой относился к эпохе Первого Болгарского царства.

К рассматриваемому времени относится также и ряд росписей пещерных храмов Каппадокии. Эти фрески говорят о силе сирийских традиций в стиле и иконографии, которые ощущались особенно сильно в первой половине XI в. Позднее в них проявляется ряд черт, свидетельствующих о проникновении влияний, идущих из Константинополя.