История в историях - [14]

Шрифт
Интервал

». Какое действие Сперанского вызвало столь серьезное неудовольствие графа?

Великая княгиня Екатерина Павловна обратилась с просьбой к Сперанскому наградить библиотекаря ее мужа чином коллежского асессора. Сперанский отказал, поскольку это противоречило законодательству.

Какой реформатор русского языка не занял пост министра народного просвещения с подачи Сперанского?

Н.М.Карамзин.

В.О.Ключевский высоко оценивал ум Сперанского. С каким главой Посольского приказа ставил его в один ряд историк?

«Со времен Ордина—Нащокина у русского престола не становился другой такой сильный ум; после Сперанского не знаю, появится ли третий». В 1862 г. «Северная пчела» писала: «Нет и не было у нас, в настоящем столетии, ни одного государственного человека, который бы заслонял собою Сперанского как преобразователя нашей администрации и который бы отодвигал его своею административною деятельностью на второй план». Профессор И. Е. Нейман говорил: «Вы поверите, я в жизни моей с многими встречался и сталкивался, но я не видывал человека умней Сперанского». С.М.Середонин в биографической книге «Граф М. М. Сперанский. Очерк государственной деятельности» сравнивал политика с великим поэтом: «Сперанский был своего рода Пушкиным для бюрократии… точно чародей, владел думами и чувствами поколений, так точно над развивавшимся бюрократизмом долго парил образ Сперанского». Сардинский посланник Жозеф де Местр подчеркивал степень важности реформатора: «Великий и всемогущий Сперанский, главный секретарь империи и фактический первый министр».

Сперанского называли «гениальным секретарем», «светилом российской бюрократии» и «чиновником огромного размера». А с каким любителем пчел его сравнивали?

Величали Михаила Михайловича еще и «канцелярским Наполеоном».

Во время пермской ссылки Сперанский изучал древнееврейский язык. Зачем?

Чтобы в оригинале читать Ветхий Завет. Вообще чтение, главным образом религиозных книг, стало основным занятием Сперанского в период опалы. Также Сперанский изучал греческий язык, а немецкий вовсе выучил за три месяца.

В Перми Сперанский находился под строгим присмотром. Жена губернатора окружила некогда всесильного министра доносчиками и приставила к его квартире двух будочников: «Пускай временщик при виде караульных поймет конец своей роли». А как относились мальчишки к «врагу Отчизны», прогуливающемуся по улицам города?

Подмасленные лакомствами местных чиновников, они бросали в Сперанского грязь и кричали: «Изменник! Изменник

Презрение к Михаилу Михайловичу высказывали даже плененные французы. Что они отказывались делать?

Брать милостыню от Сперанского.

После победоносного завершения Наполеоновских войн опалу со Сперанского сняли. Еще при жизни Александра, он дважды занимал губернаторский пост. Каких земель?

В 1816 г. стал во главе Пензенской губернии, что вызвало шок как в столичном обществе, так и у самого Сперанского: «Явное противоречие: всю жизнь желать покоя и уединения, и в самую почти минуту события опять погнаться за суетою!» С 1819 по 1821 г. Сперанский вел продуктивную работу на посту Сибирского генерал—губернатора: «Что я ни делал, чтоб избежать Сибири, и никак не избежал. Мысль сия, как ужасное ночное привидение, преследовала меня всегда, начиная с 17—го марта 1812 года, и наконец, настигла. Странное предчувствие! В судьбе моей есть нечто суеверное». Сперанский не всегда довольствовался возвращением на службу: «Жизнь губернаторская тем, между прочим, несносна, что везде и во всем надобно быть на сцене, и более или менее действующим лицом». Вскоре состоялось прибытие в Петербург, но прежнего либерала мало кто узнавал — Михаил Михайлович сблизился с Аракчеевым и пришел к убеждению о неготовности России к преобразованиям.

В 1817 г. в Пензе Сперанский закрепил завещание этой «самой знаменитой бабушки русской литературы».

Елизаветы Алексеевны Арсеньевой (урожденной Столыпиной), бабушки М.Ю.Лермонтова, чье имение Тарханы располагалось в Пензенской губернии. В одном из писем Сперанский отмечал: «Елизавета Алексеевна здесь и с внуком своим, любезным дитем. Она совершенная мученица—старушка». «Старушке» исполнилось всего 44 года.

С кем сравнивал себя Сперанский, оценивая собственный вклад в освоение и развитие Сибири?

«Если не много я здесь сделал, по крайней мере, много осушил слез, утишил негодований, пресек вопиющих насилий и, что, может быть, еще и того важнее, открыл Сибирь в истинных ее политических отношениях. Один Ермак может спорить со мною в сей части».

Какую мысль Сперанский считал «великим в моральном мире открытием»?

В письме дочери генерал—губернатор отмечал: «Но не думай и не дозволяй думать, чтоб Сибирь населена была ссыльными и преступниками. Число их как капля в море; их почти не видно, кроме некоторых публичных работ. Невероятно, как число их маловажно». Дальше Сперанский рассуждает о своеобразии России: «Как велика земля Русская! И здесь те же люди, та же чернь, те же нравы и обычаи; те же почти пороки и добродетели. Сие единство почти не понятно. Во всех других государствах несравненно есть более разнообразия. Сие происходит, думаю, оттого, что здешнее население есть смесь или произведение всех стран России


Рекомендуем почитать
Армянские государства эпохи Багратидов и Византия IX–XI вв.

В книге анализируются армяно-византийские политические отношения в IX–XI вв., история византийского завоевания Армении, административная структура армянских фем, истоки армянского самоуправления. Изложена история арабского и сельджукского завоеваний Армении. Подробно исследуется еретическое движение тондракитов.


Экономические дискуссии 20-х

Экономические дискуссии 20-х годов / Отв. ред. Л. И. Абалкин. - М.: Экономика, 1989. - 142 с. — ISBN 5-282—00238-8 В книге анализируется содержание полемики, происходившей в период становления советской экономической науки: споры о сущности переходного периода; о путях развития крестьянского хозяйства; о плане и рынке, методах планирования и регулирования рыночной конъюнктуры; о ценообразовании и кредиту; об источниках и темпах роста экономики. Значительное место отводится дискуссиям по проблемам методологии политической экономии, трактовкам фундаментальных категорий экономической теории. Для широкого круга читателей, интересующихся историей экономической мысли. Ответственный редактор — академик Л.


Делийский султанат. К истории экономического строя и общественных отношений (XIII–XIV вв.)

«История феодальных государств домогольской Индии и, в частности, Делийского султаната не исследовалась специально в советской востоковедной науке. Настоящая работа не претендует на исследование всех аспектов истории Делийского султаната XIII–XIV вв. В ней лишь делается попытка систематизации и анализа данных доступных… источников, проливающих свет на некоторые общие вопросы экономической, социальной и политической истории султаната, в частности на развитие форм собственности, положения крестьянства…» — из предисловия к книге.


Ядерная угроза из Восточной Европы

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Очерки истории Сюника. IX–XV вв.

На основе многочисленных первоисточников исследованы общественно-политические, социально-экономические и культурные отношения горного края Армении — Сюника в эпоху развитого феодализма. Показана освободительная борьба закавказских народов в период нашествий турок-сельджуков, монголов и других восточных завоевателей. Введены в научный оборот новые письменные источники, в частности, лапидарные надписи, обнаруженные автором при раскопках усыпальницы сюникских правителей — монастыря Ваанаванк. Предназначена для историков-медиевистов, а также для широкого круга читателей.


О разделах земель у бургундов и у вестготов

Грацианский Николай Павлович. О разделах земель у бургундов и у вестготов // Средние века. Выпуск 1. М.; Л., 1942. стр. 7—19.