История средневековой философии - [6]
И по меньшей мере некоторые нашли его в мысли того или иного средневекового философа.
Некоторые замечания об употреблении термина "средневековая философия" уже высказаны. Однако в этой вводной главе, возможно, будут уместны кое-какие дополнительные пояснения.
Прежде всего, слово "философия" в средние века, как и в античности, имело значительно более широкий смысл, нежели сегодня. Было бы неточно утверждать, что оно подразумевало все человеческое знание, полученное независимо от божественного откровения или от того, что считалось божественным откровением. Медицина, например, рассматривалась как практическое искусство и не включалась в состав философии. Астрономия же относилась к естественной философии.
После средних веков развитие отдельных наук постепенно привело к сужению области применения термина "философия"[7]. Однако у такого мыслителя XIII в., как Аквинат, этот термин охватывал то же, что и у Аристотеля. Была проведена четкая граница между философией и христианской теологией, или "священным учением", поскольку считалось, что теология опирается на посылки, сообщенные в божественном откровении. В то же время зачаточные или примитивные формы естественных наук считались философскими дисциплинами, и в психологии не проводилось различения между проблемами, которые сегодня посчитали бы научными, и проблемами, которые и теперь еще рассматриваются как философские. В этой книге основное внимание будет уделено темам, которые могут считаться философскими исходя из норм современного словоупотребления. Однако мы будем рассматривать исторический период, когда возникшего в новое время различия между философией, с одной стороны, и отдельными науками с другой, еще не существовало.
Термином "средневековый" мы будем обозначать период приблизительно от коронации Карла Великого в 800 г. до конца XIV в. Но эти даты, разумеется, нельзя считать реальными границами: они взяты по соображеням удобства. Более того, мы не можем хорошо изложить средневековую философию, ничего не сказав о св. Августине и о промежутке времени от падения Римской империи до оживления литературы и учености в эпоху Каролингского возрождения.
Уже был упомянут тот весьма очевидный факт, что термин "средневековая философия" охватывает мысль большого числа людей. Другими словами, средневековая философия не была некоей монолитной системой. Ее также нельзя отождествить с мыслью св. Фомы Аквинского, которая в средние века не занимала того исключительного положения, какое в недавнем прошлом было даровано ей католической церковью.
Разумеется, мы едва ли найдем в средневековой философии столь различные мировоззрения, как, скажем, мировоззрения Юма и Гегеля или Дж. Остина и Карла Ясперса. Этому есть одна очевидная причина. Как бы серьезно средневековые мыслители ни отличались друг от друга в своих оценках способности философа доказать истины о Боге, о цели или задаче человеческой жизни и т. д., их объединяла общность религиозной веры. В то же время средневековая философия как целое заключала в себе большое многообразие, которое становится тем очевиднее, чем внимательнее мы присматриваемся. Например, философии Аквината (XIII в.) и Николая из Огрекура (XIV в.) характеризуются принципиально важными различиями.
В ранний период, когда философия почти не отличалась от логики или диалектики, теологи - что было естественно - склонялись к тому, чтобы видеть в философии служанку или орудие теологии. Ибо до тех пор, пока логика не развилась в формальную науку, которая уже могла считаться самостоятельной, естественно было думать, что она обеспечивает инструменты для повсеместного использования. А теология считалась тогда высшей из наук. С течением времени, как мы увидим, понятие философии чрезвычайно расширилось и была признана ее автономия. В XIV в. тесный союз между философией и теологией, который можно было видеть, скажем, в творчестве Аквината, начал распадаться. Метафизические аргументы мыслителей XIII в., касавшиеся, например, существования Бога или бессмертия души, были подверг нуты критике. Сфера философски доказуемого значительно сузилась. И можно думать, что некоторые философы позднего средневековья, с их сосредоточенностью на логических исследованиях и аналитическим складом ума, чувствовали бы себя почти как дома на философском факультете современного британского университета. Они были, правда, верующими людьми, однако были склонны относить свои религиозные убеждения к сфере веры, лежащей за пределами области философского доказательства.
По крайней мере в одном смысле средневековые философы писали чрезвычайно ясно: они пытались точно выразить то, что именно имели в виду. Может показаться, правда, что их сочинениям недостает глубины, особенно если рассматривать глубину и туманность как синонимы. Однако их вряд ли можно обвинить в неуместной велеречивости, смутности мысли, неумении проводить различения или в замене точной формулировки броскими метафорами и привлекательными образами. По сравнению с иными позднейшими философами их мысль ясна и часто выражена без всяких прикрас, с характерной тщательной экономией слов.
Логические трактаты Боэция - характернейший пример рафинированной схоластической логики и силлогистики раннего европейского средневековья. Авторитет Боэция как логика был в Средние века чрезвычайно велик: его имя называли вторым после Аристотеля.
Занятно и поучительно прослеживать причудливые пути формирования идей, особенно если последние тебе самому небезразличны. Обнаруживая, что “авантажные” идеи складываются из подхваченных фраз, из предвзятой критики и ответной запальчивости — чуть ли не из сцепления недоразумений, — приближаешься к правильному восприятию вещей. Подобный “генеалогический” опыт полезен еще и тем, что позволяет сообразовать собственную трактовку интересующего предмета с его пониманием, развитым первопроходцами и бытующим в кругу признанных специалистов.
Из предисловия:Необходимость в книге, в которой давалось бы систематическое изложение исторического материализма, давно назрела. Такая книга нужна студентам и преподавателям высших учебных заведении, а также многочисленным кадрам советской интеллигенции, самостоятельно изучающим основы марксистско-ленинской философской науки.Предлагаемая читателю книга, написанная авторским коллективом Института философии Академии наук СССР, представляет собой попытку дать более или менее полное изложение основ исторического материализма.
В условиях сложной геополитической ситуации, в которой сегодня находится Россия, активизация собственного созидательного творчества в самых разных областях становится одной из приоритетных задач страны. Творческая деятельность отдельного гражданина и всего общества может выражаться в выработке национального мировоззрения, в создании оригинальных социально-экономических моделей, в научных открытиях, разработке прорывных технологий, в познании законов природы и общества, в искусстве, в преображении человеком самого себя в соответствии с выбранным идеалом и т.
«Священное ремесло» – книга, составленная из текстов, написанных на протяжении 45 лет. Они посвящены великим мыслителям и поэтам XX столетия, таким как Вячеслав Иванов, Михаил Гершензон, Александр Блок, Семен Франк, Николай Бердяев, Яков Голосовкер, Мартин Хайдеггер и др. Они были отмечены разными призваниями и дарами, но встретившись в пространстве книги, они по воле автора сроднились между собой. Их родство – в секрете дарения себя в мысли, явно или неявно живущей в притяжении Бога. Философские портреты – не сумма литературоведческих экскурсов, но поиск богословия культуры в лицах.
Книга содержит собрание устных наставлений Раманы Махарши (1879–1950) – наиболее почитаемого просветленного Учителя адвайты XX века, – а также поясняющие материалы, взятые из разных источников. Наряду с «Гуру вачака коваи» это собрание устных наставлений – наиболее глубокое и широкое изложение учения Раманы Махарши, записанное его учеником Муруганаром.Сам Муруганар публично признан Раманой Махарши как «упрочившийся в состоянии внутреннего Блаженства», поэтому его изложение без искажений передает суть и все тонкости наставлений великого Учителя.