История Спарты (период архаики и классики) - [134]
Вопрос о личном участии Лисандра в деле преобразования института гармостов в универсальную имперскую магистратуру до сих пор остается открытым. По мнению Г. Парка, любые обобщения тут очень затруднительны, поскольку наши источники не дают однозначного ответа на этот вопрос[021_93].
Нам известны имена лишь двух гармостов, которые, бесспорно, были назначены самим Лисандром. Это - Сфенелай, гармост Византия и Халкедона (405 г.), и Форак, гармост Самоса (404 г.) (Xen. Hell. II, 2, 2; Diod. XIV, 3, 5).
Если о Сфенелае нам почти ничего не известно[021_94], то Форак - фигура достаточно видная. Спартиат, заслуженный офицер, командующий крупными военными подразделениями во время Ионийской войны, правая рука Лисандра в битве при Эгоспотамах (Xen. Hell. II, 1, 18-20, 28; Diod. XIII, 76, 6; Plut. Lys. 9), он, конечно, не случайно был назначен гармостом Самоса, только что усмиренного Лисандром. Назначая своих высших офицеров на эту должность, Лисандр только следовал уже выработанной в ходе Пелопоннесской войны традиции. Однако и Сфенелай, и Форак недолго оставались гармостами. Первый был отрешен от этой должности в 404 г., второй - в 403 г. Причину отставки Сфенелая мы не знаем, однако показательно то, что он был заменен Клеархом, уже непосредственным ставленником эфоров (Diod. XIV, 12, 2).
Что касается близкого друга и соратника Лисандра - Форака, то он был обвинен эфорами в противозаконном хранении денег и казнен (Plut. Lys. 19, 7). Дело Форака, таким образом, можно трактовать как часть атаки на Лисандра, приведшей вскоре к его отставке.
Малочисленность этих конкретных примеров противоречит преданию, согласно которому Лисандр повсюду насаждал гармостов (Diod. XIV, 10, 1)[021_95]. В промежуток с 405 по 403 г. - период наибольшего могущества Лисандра - нам известно всего шесть имен предполагаемых гармостов. Троих из них, Сфенелая, Форака и Клеарха, мы уже касались. Остаются Этеоник, Каллибий и сам Лисандр.
Об Этеонике известно только то, что он после поражения при Аргинусах с остатком флота находился на Хиосе (Xen. Hell. II, 1, 1-6). Ксенофонт нигде не говорит об Этеонике как гармосте Хиоса, тем не менее есть все основания включать его в список гармостов, как это делает Г. Бокиш[021_96]. В 405 г., сообщает Ксенофонт, по распоряжению Лисандра Этеоник отправился в города фракийского побережья и "принудил всю эту область перейти на сторону лакедемонян" (Hell. II, 2, 5). Хотя это была чисто военная экспедиция и никаких дальнейших указаний на пребывание Этеоника во Фракии у нас нет, однако, учитывая задачи, которые стояли перед ним и исходя из обычного для гармостов территориального ограничения их деятельности, мы вместе с Г. Парком и Г. Бокиш вполне можем видеть в Этеонике гармоста Фракии[021_97].
Каллибий, судя по данным традиции, был гармостом Афин в 404/3 г. (Xen. Hell. II, 3, 15; Arist. Ath. pol. 37-38; Plut. Lys. 15, 6). Сместил Каллибия с должности гармоста, по-видимому, сам Лисандр, недовольный образом его правления (ср.: Plut. Lys. 15), хотя именно он, вероятно, в свое время помог Каллибию занять данный пост (Xen. Hell. II, 3, 14).
В 403 г. во время борьбы Спарты с Фрасибулом гармостом Афин был назначен Лисандр. По словам Ксенофонта, Лисандр "исходатайствовал афинянам ссуду в сто талантов и добился того, что сам был послан гармостом во главе сухопутного войска, а брат его Либий - навархом" (Hell. II, 4, 28). Это первый случай в истории, когда командующий значительной армией назван в источниках гармостом. И в самом деле, задачи Лисандра были во многом схожи с теми задачами, которые стояли перед любым спартанским гармостом. Другим был только масштаб и мера ответственности: по большому счету именно в Афинах в этот момент решалась судьба Спартанской державы. В Спарте это понимали и, несмотря на настороженное отношение к Лисандру, все же пошли на такое назначение. Очевидно, лучшей фигуры на должность гармоста Афин просто не нашлось.
Как и прочие гармосты, Лисандр командовал не гражданским ополчением, состоящим из спартиатов и периеков, а наемной армией (misqofovroi") (Xen. Hell. II, 4, 30), которую, подобно Брасиду, собрал, "склонив обещанием жалованья" (misqw/' peivsa") (Lys. XII, 60). В этом он отличался от царя Павсания, который, хотя и имел союзные контингенты, однако привел с собой в Афины, по крайней мере, две моры спартанцев (Xen. Hell. II, 4, 33)[021_98].
Стратегия поведения Лисандра в Афинах, а также используемый им принцип набора армии очень напоминают приемы Брасида. Соответствующий тип командующего хорошо засвидетельствован в спартанской истории более позднего периода. Такими командирами были, например, Фиброн и Деркилид, которых наши источники также называют гармостами (Xen. Hell. III, 1, 4; IV, 8, 3).
Особую категорию гармостов, по-видимому, составляли те, которые были назначены во вновь восстановленные Лисандром города. По свидетельству Ксенофонта и Плутарха, к таким общинам относились Эгина, Мелос, Скиона на Халкидике (Xen. Hell. II, 2, 9; Plut. Lys. 13) и, возможно, Гистиея на Эвбее (ср.: Thuc. I, 114; Diod. XII, 7; Plut. Per. 23). Изгнав афинских клерухов и вернув прежнее население, Лисандр, скорее всего, в обязательном порядке посылал туда гармостов с гарнизонами для того, чтобы предотвратить возможную гражданскую смуту (стасис) и обезопасить эти города от афинской агрессии (Schol. ad Aeschin. II, 77 - "всякий раз лакедемоняне оставляли там своего начальника (a[rconta), которого они называли гармостом, для того, чтобы охранять город и не допускать гражданской смуты")
Спарта всегда была и остается загадкой как для античных писателей, так и для исследователей Нового времени. Никто из ее современников не имел точных сведений о том, что происходит внутри Спарты, куца чужеземцам путь был закрыв а самих граждан, если того не требовали чрезвычайные обстоятельства, за ее пределы не выпускали. Нынешние очерки петербургского антиковеда, профессора Санкт-Петербургского университета Л.Г. Печатновой позволяют заглянуть нам в этот заповедный мир, раскрывают на материале самых разнообразных источников, что собой представляло «государство равных» в реальности.
В брошюре в популярной форме вскрыты причины появления и бытования антисемитизма, показана его реакционная сущность.
«В Речи Посполитой» — третья книга из серии «Сказки доктора Левита». Как и две предыдущие — «Беспокойные герои» («Гешарим», 2004) и «От Андалусии до Нью-Йорка» («Ретро», 2007) — эта книга посвящена истории евреев. В центре внимания автора евреи Речи Посполитой — средневековой Польши. События еврейской истории рассматриваются и объясняются в контексте истории других народов и этнических групп этого региона: поляков, литовцев, украинцев, русских, татар, турок, шведов, казаков и других.
Монография посвящена одной из ключевых фигур во французской национальной истории, а также в истории западноевропейского Средневековья в целом — Жанне д’Арк. Впервые в мировой историографии речь идет об изучении становления мифа о святой Орлеанской Деве на протяжении почти пяти веков: с момента ее появления на исторической сцене в 1429 г. вплоть до рубежа XIX–XX вв. Исследование процесса превращения Жанны д’Арк в национальную святую, сочетавшего в себе ее «реальную» и мифологизированную истории, призвано раскрыть как особенности политической культуры Западной Европы конца Средневековья и Нового времени, так и становление понятия святости в XV–XIX вв. Работа основана на большом корпусе источников: материалах судебных процессов, трактатах теологов и юристов, хрониках XV в.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В интересной книге М. Брикнера собраны краткие сведения об умирающем и воскресающем спасителе в восточных религиях (Вавилон, Финикия, М. Азия, Греция, Египет, Персия). Брикнер выясняет отношение восточных религий к христианству, проводит аналогии между древними религиями и христианством. Из данных взятых им из истории религий, Брикнер делает соответствующие выводы, что понятие умирающего и воскресающего мессии существовало в восточных религиях задолго до возникновения христианства.