История Спарты (период архаики и классики) - [127]
Другая точка зрения представлена в основном в работах ученых англо-американской школы, начиная с 30-40-х гг. Эти ученые скорее склонны видеть в деятельности Лисандра и в созданной им державе целый ряд вполне традиционных для спартанского полиса элементов. Сам Лисандр в их интерпретации представляет собой вполне лояльного гражданина, исполняющего за границей волю своего государства. В соответствующем ключе написана ставшая уже классической статья Г. Парка, посвященная исследованию созданной Лисандром Спартанской державы. По его мнению, из трех основных элементов лисандровой державной системы, по крайней мере два - институт гармостов и форос - были вполне традиционны и заимствованы Лисандром соответственно из спартанской и афинской практики. Что же касается декархий, то Г. Парк признает за Лисандром приоритет в создании данного института, хотя и с некоторыми оговорками относительно традиционности проолигархических установок Спартанского государства[021_47].
Своеобразными апологиями Лисандру явились статьи В. Прентиса и Р. Смита. В. Прентис, строя свою аргументацию на совершенном отрицании позднейшей традиции, основанной, по его мнению, исключительно на Эфоре, полностью отвергает все сведения, порочащие Лисандра, и ответственным за политику Лисандра делает не столько его самого, сколько Спартанское государство в целом[021_48]. Р. Смит, который вопреки традиции пытается доказать, что никакого "падения" Лисандра не было и вся его деятельность была полностью согласована со спартанским правительством и им санкционирована[021_49], фактически стоит на той же позиции, что и В. Прентис. Оба они, по существу, рассматривают Лисандра как некое воплощение спартанской внешней политики, полностью отрицая наличие конфликта между Лисандром и официальной спартанской общиной.
Среди тех, кто подвергает критике как явное преувеличение, так и неоправданное преуменьшение роли личности в истории, назовем немецкого историка Д. Лотце, автора монографии, посвященной деятельности Лисандра в последние годы Пелопоннесской войны[021_50], и отечественного исследователя Э. Д. Фролова. Сторонники более взвешенного подхода к традиции вовсе не отрицают того, что Лисандр действовал в русле официальной спартанской политики. Но с другой стороны, они и не считают Лисандра интегральным элементом спартанской общины, до конца лояльным и верным ее гражданином. Так, по словам Э. Д. Фролова, в действиях Лисандра усматривалось нечто большее - уже наметившийся разрыв "если и не между личностью и государством, как это было в случае с Алкивиадом, то между действиями и целями Лисандра, чья энергичная новаторская политика была направлена на то, чтобы закрепить господство в быстро развивающемся греческом мире за отсталой, консервативной Спартой", начисто лишенной какой-либо конструктивной идеи или позитивной внешнеполитической программы[021_51].
По меткому выражению Д. Лотце, подмена целого государства одной личностью произошла уже в древности и была результатом "оптического обмана", вызванного безусловно выдающимся положением Лисандра в современном ему греческом мире. Эта подмена произошла, конечно, не без участия современников и близких их потомков, "плененных чарами сильной личности"[021_52].
Как видно из этого краткого обзора, проблема соответствия официального курса Спартанского государства личной инициативе Лисандра уже не раз обсуждалась в научной литературе. В отечественной историографии наиболее полно ход этой дискуссии и ее основные линии представлены в указанной выше монографии Э. Д. Фролова[021_53].
Задачей настоящего раздела мы считаем исследование наиболее интересной и необычной формы господства спартанцев над греческим миром - декархий. В этой связи стоит также вопрос и о личном вкладе Лисандра в создание этого института, который лег в основу Спартанской державы.
Первые шаги по консолидации антиафинских и антидемократических сил в малоазийских городах Лисандр предпринял еще во время своей первой навархии в 407 г. Сразу же по прибытии в Ионию он перенес штаб-квартиру спартанского флота из Милета в Эфес (Xen. Hell. I, 5, 1; Plut. Lys. 4). Как нам кажется, самым важным моментом при перенесении резиденции наварха в Эфес было то, что этот город считался опорным пунктом греческой олигархии на Востоке[021_54] и открытым сторонником Спарты[021_55].
Здесь, в Эфесе, Лисандр устроил съезд представителей олигархических кругов ионийских городов, тем самым положив начало межполисному объединению всех олигархических элементов и создав, по меткому выражению Р. Виппера, "союз союзов"[021_56] с собою во главе. Ксенофонт полностью опускает данную сторону деятельности Лисандра. Для этого апологета Спарты вообще характерно полное молчание по поводу отношения Спарты к своим новым союзникам. Сведения об этой политической акции мы находим только у поздних писателей, Диодора и Плутарха. Сообщение Диодора лаконично и, как всегда, когда речь идет о Спарте, не несет в себе ярко выраженного оценочного момента. По словам Диодора, Лисандр, "вернувшись в Эфес, призвал к себе самых могущественных людей от городов; он предложил им организовать гетерии и объявил им, что если дела пойдут хорошо, то он сделает их владыками в их городах" (XIII, 70, 4 / Пер. С. Я. Лурье). Подобное конспективное изложение Диодора дополняет Плутарх: "Лисандр, созвав в Эфес, в качестве представителей от городов, людей, которые, по его мнению, возвышались над толпой умом и отвагой, впервые внушил им мысль о переворотах и создании власти Десяти, которая впоследствии при нем и установилась. Он уговаривал и подстрекал этих людей к созданию тайных обществ (eJtairikav) и внимательному наблюдению за состоянием государственных дел, обещая им одновременно с крушением Афин уничтожение демократии и неограниченную власть в родном городе" (Lys. 5, 5).
