История Советского Союза. 1917-1991 - [41]
Тем не менее Ленин подготовил к XII съезду меморандум по национальному вопросу. Сталин скрыл его при малопонятном попустительстве со стороны Троцкого, и о его существовании стало известно только в 1956 г. В этом меморандуме Ленин признавал, что право наций на самоопределение вплоть до выхода из состава советского государства стало на деле не более чем “клочком бумаги”. В результате национальным меньшинствам угрожала опасность быть сданными на милость великорусского шовинизма, стопроцентно русского феномена, “типичного для русской бюрократии”. Ленин требовал примерно наказать Орджоникидзе и тем самым показать, что подобные вещи допускать нельзя. Ленин рекомендовал ввести в советскую конституцию гарантии реальной государственной власти для национальных меньшинств в форме народных комиссариатов по всем делам, кроме дипломатических и военных, а также ясно и недвусмысленно гарантировать право говорить на местных языках.
Ленинский меморандум не обсуждался публично, но тем не менее некоторое его влияние можно заметить в параграфах советской конституции 1923 г. Прежде всего новое государство стало называться не “Россией”, но “Союзом Советских Социалистических Республик”; формально это был федеративный союз составляющих его различных республик, где ни одна из них не играла ведущей роли. Как форум, где разные нации могли высказывать свои точки зрения, сохранился и Наркомнац. Он был преобразован в Совет Национальностей — вторую палату Всесоюзного Центрального Исполнительного Комитета (ВЦИК), где каждая союзная и автономная республика имела равное представительство, вне зависимости от количества населения. Показательно, что при этом Ленин не рекомендовал менять что-либо в жестко централизованной партийной структуре. Таким образом, пересмотр его взглядов на национальный вопрос был лишь частичным.
Большинство положений новой конституции соответствовало скорее сталинской, а не ленинской точке зрения. Распределение властных полномочий между Союзом и республиками привело к тому, что вся реальная власть принадлежала союзным ведомствам не только в военной и внешнеполитической сферах, но также в области экономики. Союз определял основные принципы политики в области права, занятости, образования и здравоохранения. Вся полнота власти по вопросам не только внешней, но и внутренней политики была сосредоточена на союзном уровне. Исключением, единственным, но немаловажным, было право республик определять политику в области культуры и языка.
Другим фактором, весьма способствовавшим дальнейшей централизации, стала несоразмерность территорий России и других республик. РСФСР занимала 90% территории Советского Союза, на которой проживало 72% населения страны. Это делало фикцией ее конституционный статус всего лишь одной из семи равных республик. Если добавить к этому, что 72% членов партии были русскими, то станет ясно, что только поистине танковая броня конституционных гарантий могла предотвратить доминирование России в Советском Союзе. По словам И. X. Карра, Советский Союз был “заголовком для РСФСР”. Если взглянуть на дело под иным углом зрения, то можно сказать, что советская конституция 1923 г. была ленинской по форме, но сталинской по содержанию.
Но некоторая двусмысленность все же осталась. Революция и гражданская война дали большинству народов бывшей царской империи хотя бы краткий опыт подлинной независимости, которой они были лишены на протяжении веков, а то и вовсе не знали. Это оказало колоссальное воздействие на национальное чувство общности и вместе с политикой языковой и культурной автономии через некоторое время привело к такому росту национальных чувств среди нерусского населения Союза, какого Россия при царях никогда не знала. Это обстоятельство создавало постоянное напряжение в работе советской системы.
НОВАЯ ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА
В то самое время, когда делегаты X съезда отлаяли свои голоса за ужесточение партийной дисциплины и суровую расправу над участниками кронштадтского мятежа, они одобрили и радикальные перемены в экономической политике, означавшие на сей раз серьезные послабления. Это была замена продразверстки продналогом, гораздо меньшим, чем принудительные поборы. Мера эта была опробована в Тамбове и разрекламирована в Петрограде: ее рассматривали как возможность сбить накал протестов населения без серьезных политических уступок.
Однако отмена хлебных реквизиций возымела серьезные экономические последствия. Поскольку продналог был предсказуем и оказался ниже разверстки, он давал крестьянам уверенность в том, что излишки сельскохозяйственных продуктов они могут продавать на рынке. Это побуждало их максимально увеличивать продуктивность своих земельных наделов. Таким образом, государству не оставалось ничего другого, как восстановить свободу частной торговли. Однако нечего было надеяться, что крестьяне продадут что-либо, не имея возможности купить на вырученные деньги то, в чем они нуждались. Из этого следовало, что необходимо наладить по меньшей мере достаточное производство потребительских товаров. На практике проще всего было ликвидировать государственную монополию на мелкое и среднее производство, мелкую торговлю и в сфере обслуживания.
