История Советского Союза. 1917-1991 - [40]

Как и в случае с тамбовским восстанием крестьян, коммунисты проводили политику кнута и пряника'. В мае 1922 г. были возвращены мечетям вакафные земли, восстановлены суды шариата и коранические школы. Коммунисты были готовы пойти на временный, по крайней мере, компромисс с традиционным исламом (обрушившись на исламский реформизм и социализм).

Такая политика оказалась очень плодотворной. С 1922 г. народная поддержка партизан стала постепенно уменьшаться, и в конце концов вооруженная борьба ограничилась горными районами. Она возобновилась во время принудительной коллективизации сельского хозяйства, повлекшей за собой новый подъем вооруженной борьбы за исламские ценности и общественные учреждения.

К началу 1921 г. территория и национальный состав населения новой Советской России более или менее определились. Конечно, Ленин мечтал о всемирном союзе советских республик, но падение недолговечных советских режимов в Баварии и Венгрии, как и поражение Красной Армии в Польше, заставили отказаться от этих планов.

Теперь коммунисты управляли этнической Россией — она стала называться РСФСР (Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика). Ее окружали независимые в теории советские республики, бывшие провинции царской империи, за исключением Финляндии, Польши и прибалтийских государств.

Советские республики, находившиеся в сфере российского влияния, были двух типов. Первые располагались по границам России (позднее их стали называть “союзными республиками”). Все они познали хотя бы краткий период подлинной независимости в суматошный период между 1917–1921 гг. и установили дипломатические отношения с иностранными государствами. Республики второго типа были окружены со всех сторон российской территорией; они назывались “автономными республиками”. Самыми крупными из них были Татарстан и Башкирия, никогда не знавшие подлинного суверенитета. Положение этих “автономных республик” зависело от воли Москвы: им было позволено иметь свои собственные органы правительства (народные комиссариаты), полностью однако подчиненные аналогичным центральным органам. Местные партийные организации приравнивались по значению к губернским. Существование пограничных республик порождало, однако, значительные проблемы. Им внушалась вера в возможность получения подлинной независимости, которой они и обладали, пусть очень недолго, между 1917–1921 гг. Это прежде всего касается Грузни, новые коммунистические правители которой стремились к национальному самоуправлению точно так же, как и их предшественники — меньшевики.

С этими республиками, в число которых входили Украина, Белоруссия, Грузия, Армения, Азербайджан, Бухара, Хорезм (ранее Хива) и Дальневосточная Республика, Советская Россия заключила двусторонние договоры, сильно отличавшиеся друг от друга и по форме чрезвычайно двусмысленные. Некоторые их параграфы звучали как обычные соглашения между суверенными государствами, другие были больше похожи на федеративные договоры. На деле они отражали противоречия концепции “пролетарского интернационализма”. В первых своих пунктах они были военными договорами, содержащими гарантии на случай внешнего нападения; но военные статьи дополнялись экономическими, оставлявшими право принятия решений по большинству экономических вопросов за московскими организациями. Совершенно ненормальным было то, что в течение одного-двух лет некоторые республики имели независимые дипломатические службы и иностранные представительства, но утратили их, когда в 1922 г. РСФСР провозгласила и закрепила за собой право выступать от их имени на Генуэзской конференции.

Столь ненормальное и двусмысленное положение не могло сохраняться долго. Уже во время гражданской войны население пограничных республик в большинстве своем свыклось с мыслью о главенстве некоторых центральных институтов, каковыми являлись Совнарком, Красная Армия, Совет Труда и Обороны (с ноября 1918 г. высший орган по всем вопросам Гражданской войны) и Революционный Военный Совет Республики (армейская политическая служба). За исключением Грузии, где сложилось особое положение, жители пограничных республик не имели каких-то особых претензий и ожиданий. Они смирились с этими соглашениями и вошли в состав унитарной Российской Советской Республики, поглотившей все предшествующие политические образования.

Это было воплощение именно плана, разработанного Сталиным в бытность его народным комиссаром по делам национальностей. Он хотел создать такую политическую структуру, которая подчеркивала бы ведущую роль России в мировом революционном движении. Как с гордостью заявил один из делегатов X съезда, тот факт, что Россия первой встала на революционный путь и из фактической колонии Западной Европы превратилась в центр мирового революционного движения, наполняет гордостью сердца всех, кто был связан с русской революцией, и порождает особый “красный русский патриотизм”.

Но процесс не мог развиваться абсолютно беспрепятственно, поскольку сам Ленин вовсе не был согласен с великорусским националистическим подтекстом сталинских планов — это нашло отражение в некоторых его речах. Опасения Ленина углубились после того, как Сталин и его заместитель в Грузии Серго Орджоникидзе рассорились с лидерами грузинских большевиков Буду Мдивани и Филиппом Махарадзе по поводу места Грузии в новом государстве. Сталин хотел, чтобы Грузия вместе с Арменией и Азербайджаном вошла в качестве составной части в “Закавказскую Федерацию”, создание которой он планировал. Мдивани и Махарадзе яростно возражали против такого унижения своей родины. Со временем Ленин благословил сталинский план, но на одной из дискуссий по этому вопросу Орджоникидзе разгорячился до того, что просто избил одного из последователей Мдивани. Столь грубая выходка рассердила Ленина. Все его худшие опасения относительно Сталина подтверждались, и он приказал расследовать инцидент. Однако вскоре его поразил третий и самый сильный апоплексический удар. До окончания расследования было еще далеко, а Ленин оказался не в состоянии контролировать его ход и убедиться, что последствия инцидента исчерпаны.