История шпионажа - [20]

„Однажды вечером русские, к моему удивлению, пригласили меня на обед. Было много водки. Так случилось, что я не пил в тот вечер. Они провозглашали тосты за Сталина, Молотова, Рузвельта и многих других. Я кое-что подозревал и поэтому предупредил служащих аэродрома известить меня в случае прилета самолета. Меня вызвали, и на аэродроме я нашел двоих вооруженных русских, охранявших чемоданы. Один из них не пропускал меня в самолет. Чемоданы были черного цвета, перевязаны шнурами, на узлах стояли печати красного цвета. Они заявили, что этот груз имеет дипломатический иммунитет, но я сказал, что не верю этому.

Я разорвал шнуры и открыл примерно треть чемоданов. Со мной был вооруженный солдат, чтобы показать русским, что у меня тоже была защита“.

В чемоданах Джордан обнаружил материалы атомной лаборатории в Оук-Ридж, в которых, в частности, были такие слова, как „проект Манхэттен, уран-92, нейтроны, протоны, энергия, получаемая при делении, циклотрон“. Среди материалов находилась докладная записка из Вашингтона, в которой было написано: „Потратил уйму времени, чтобы взять это у Гровза“ (генерал Лесли Гровз возглавлял проект по разработке специального оружия для вооруженных сил (атомная бомба)). Записка была подписана X. X.

Майор Джордан обнаружил также несколько технических карт, на которых было вырезано место для надписи „Секретно“. Он сказал, что, если бы там стояло слово „секретно“, он задержал бы самолет. Там были также карты автомобильных дорог, которые можно купить на заправках. На них были отмечены места расположения промышленных предприятий. Майор Джордан также подозревал, что русские похищали морфий из аптечек первой помощи, которые хранились в одном помещении с багажом русских, однако не смог этого доказать. Все были настолько дружелюбны, что в конце 1943 года генерал-майор Уильям Дж. Донован, основатель УСС, посетил Москву, чтобы обсудить совместный проект разведывательных организаций СССР и США, одним из пунктов которого была подготовка советских агентов в Соединенных Штатах с применением современного оборудования. Планировалось также провести обмен делегациями УСС и НКВД. Но эксперимент по обмену шпионами не состоялся из-за протестов Дж. Эдгара Гувера и адмирала Уильяма Леги.

Ореол дружбы не померк и после окончания войны. Казалось, что правительство, стараясь не потревожить американо-советскую дружбу, закрывало глаза на явные случаи измены в своих рядах. Только этим можно объяснить бездействие, последовавшее в 1945 году за конфиденциальным сообщением Гувера президенту Рузвельту о двенадцати официальных лицах, подозреваемых в том, что они работали на советскую разведку. Среди этих людей был Гарри Декстер Уайт, помощник министра финансов. Единственной акцией, предпринятой против Уайта, стал его перевод на более важную должность, в Международный валютный фонд.

Этот случай стал зенитом в тридцатилетием непонимании коммунистической угрозы и роли шпионажа. Высокопоставленный чиновник, подозреваемый в шпионаже, был переведен на более высокую должность, где он имел доступ к секретной информации, а также мог сильнее влиять на послевоенную политику.

Пять случаев потребовалось» для того, чтобы вывести из состояния спячки американскую разведку и контрразведку: нападение на Пёрл-Харбор, раскрытие шпионской сети в Канаде, конфронтация Хисса и Чемберса, дело Джудит Коплон и агентурная сеть Розенбергов. Каждое из этих дел в определенной степени меняло общественное мнение, и правительственные организации не могли не обращать внимания на подобную опасность.

Расследование, проведенное после трагедии Пёрл-Харбора, показало, что ее причиной было не бездействие разведки, а отсутствие службы, которая проанализировала бы все данные. В протоколе слушаний по этому делу ясно изложено, что и доклады разведки, и данные радара, и предупреждения с миноносца «Уорд» были проигнорированы. Ответственные лица, включая главу ВМС Фрэнка Нокса, просто не верили в возможность нападения японцев на Пёрл-Харбор и отвергали всю информацию, подтверждавшую это. Об уроках Пёрл-Харбора говорится в докладе комиссии Гувера, сделанном в 1955 году:

«ЦРУ может смело приписывать свое существование атаке на Пёрл-Харбор и послевоенному расследованию роли, которую сыграла или не сыграла разведка в том, что наши войска не были предупреждены о нападении и не смогли принять адекватных мер, чтобы отразить атаку японцев».

5 сентября 1945 года бежал на Запад шифровальщик советского посольства в Канаде Игорь Гузенко, при этом он взял с собой более ста документов. В них содержалось описание агентурной сети в Канаде, что давало Западу возможность всесторонне изучить механизм работы шпионов. Документы Гузенко послужили поводом для ареста 26 советских агентов, шестнадцать из них были оправданы. Королевская комиссия по шпионажу составила заключение по этому делу, в котором было 733 страницы. В докладе, сделанном 27 июня 1946 года, говорится:

«Заявляя о желании сохранить мир на планете, Советский Союз в то же время тайно готовится к третьей мировой войне. В этих целях СССР создает в демократических государствах, таких как Канада, свою пятую колонну, в организации которой принимают участие даже дипломаты… Вместо благодарности за помощь, оказанную во время войны, советское правительство создает в Канаде шпионскую сеть, готовясь нанести коварный удар, и все это без ведома советского народа».