История Сепфоры, жены Моисея - [71]

Перед расставанием мой отец и Моисей долго сидели в палатке, вдали от непрошеных глаз и ушей.

Иофар спросил Моисея:

— Почувствовал ли ты вчера, как дрожала земля?

— Нет. Увы, я чувствовал только, как дрожали мои колени от усталости. Но мне сказали, что земля дрожала.

— Тогда вспомни о гневе Хореба, сын мой. О том, который ты услышал в моем дворе. Завтра загремит гора Хореба. Через три или четыре дня она покроется тяжелыми тучами и начнет извергать огонь.

Моисей всполошился. Иофар улыбнулся:

— Не бойся, Яхве идет тебе на помощь. Ты должен заставить их слушать себя. Завтра, а может быть и раньше, прикажи им при первых звуках грома Яхве начать поститься, очищаться и делать жертвоприношения. Заставь их сложить шатры и идти к подножью горы Хореба. Там ты их оставишь и сам поднимешься на гору, как ты это уже однажды сделал, когда мы думали, что потеряли тебя.

— Зачем мне подниматься на гору?

— Затем, чтобы они слушали тебя после возвращения оттуда. Сейчас ты садишься перед шатром и говоришь им: таков наш закон. И сотни глоток болтают, что закон слишком строг, а тысячи глоток кричат, что он недостаточно строг! Полная путаница! Как ты хочешь, чтобы справедливость свободных людей правила народом, который не знает ничего, кроме кнута и страха? Не забывай, Моисей, что они родились и выросли в рабстве и что в душе своей они остались и рабами, и сынами Израилевыми.

— Но тучи, пепел и огонь! Они умрут.

— Доверься Господу Яхве. Никто не погибнет под пеплом. И этому народу пора получить законы, и пусть откроет он уши свои, чтобы услышать их. Одного твоего голоса им недостаточно. Но страх перед пеплом и тучами заставить их согнуть выю.

***

Мой отец был прав, а Моисей был неправ, когда боялся за свой народ. Бояться следовало мне.

Моисей обратился к ним:

— Господь наш Яхве спустится на вершину горы. Он хочет, чтобы я поднялся туда и получил Его заповеди. Тот из вас, кто пойдет за мной, умрет. Ждите меня здесь, и после моего возвращения у нас будут законы и правила, которые навеки сделают нас свободными.

И под гром Хореба он исчез в тучах.

Все стали ждать его. Ждала его и я с сыновьями. Мы умели ждать!

Но ни Аарон, ни Мириам, ни толпа больше не хотели ждать.

Моисей все не спускался с горы, и Иешуа пришел ко мне:

— Когда же вернется Моисей? Лагерь бурлит громче горы. Тучи их не убивают, но дурманят, словно они пьют вино с утра до вечера. Достаточно одному сказать, что Моисей не вернется, что он умер наверху, как все остальные верят этому.

И тогда я бросилась бежать по лагерю, умоляя их ждать, ждать еще, объясняя, что гора высокая, что ему нужно время, что мой супруг жив, что не может умереть, потому что он с Господом Яхве.

Но в ответ мне раздавался лишь их смех:

— Откуда ты знаешь, ты, кушитка?

— Как смеешь ты говорить о Господе нашем Яхве? Давно ли Он стал Богом для чужих?

Мириам ухватила меня за руку и потащила меня к моему шатру.

— Чтоб мы больше не слышали тебя! Ты оскверняешь нашу землю и наши уши! Запомни раз и навсегда свое место.

Но Моисей все не возвращался, и тогда они пришли к Аарону и умоляли его:

— Моисей пропал! Нас больше некому вести. Сделай нам богов, чтобы мы могли видеть их, трогать их и преклоняться перед ними.

Я увидела, как тысячи женщин и девушек, их мужья и возлюбленные, их отцы принесли свое золото, они, у которых ничего не было. Я видела, как они расплавили все свои драгоценности в глиняной форме, которую сделал Аарон. Я видела, как они смеялись и ликовали, когда им показали золотого тельца, я видела, как по лбу Мириам стекал пот, я видела, как трепетал от счастья ее рубец, когда Аарон сказал толпе:

— Вот твои боги, Израиль!

О да! Я видела, как они плясали, радуясь смерти Моисея. Я видела их лица и тела, блестевшие, как золото, которое они растопили, я видела, как они плясали голыми в ночи, пели и предавались блуду, открывая огонь своих чресл и своего страха, как они падали ниц перед Аароном и его золотым тельцом, как когда-то они падали от страха перед Фараоном.

У меня больше не было голоса, чтобы кричать. У меня не было рук, чтобы удержать моих сыновей, которые смеялись при виде такого огня, такого большого праздника, в котором они тоже хотели участвовать.

И я взмолилась Господу Яхве:

— Дай спуститься Моисею! Дай спуститься Моисею!

Иешуа, бывший в таком же ужасе, как и я, сказал:

— Я поднимусь к нему навстречу! Даже если это будет стоить мне жизни!

Но ему не пришлось подниматься на гору. Моисей уже был близок, он уже почувствовал смрад греха. Я видела, как он вышел из тучи, как спустился по дороге, на которую так долго никто не ступал. Он остановился перед безумием своего народа, увидел тельца, возвышавшегося на алтаре. Я услышала его громоподобный голос — или это был голос Хореба? Я зову Гирсама и Элиазара:

— Моисей вернулся, ваш отец Моисей здесь! — и рукой указываю им на их отца.

Дети подпрыгивают и кричат:

— Мой отец Моисей вернулся!

Они бегут ему навстречу, они врываются в толпу, смеясь и крича:

— Мой отец Моисей спустился с горы!

Толпа смыкается за ними. Она не расступается, как море расступилось перед Моисеем. Она поглотила их. Она не раскрывается, как перед носом лодки в моем сне. Она волнуется плотная, темная и буйная. Она слышит гнев Моисея. Она пугается и топчет моих маленьких сыновей. Толпа слышит гнев Яхве и продолжает топтать моих сыновей. Я бегу к ним, я зову их: