История Сепфоры, жены Моисея - [22]

Видя это, Сефоба и Сепфора смеялись вместе со служанками, которые подталкивали друг друга локтями и весело перемигивались. Но на самом деле за своим смехом Сепфора скрывала смятение и печаль. Моисей был здесь, совсем рядом, любимец всего дома, а она вдруг ощутила себя лишней. С тех пор как две луны назад под смоковницей был установлен шатер Моисея, не происходило ничего из того, чего она желала в самой потаенной глубине своей души. Даже наоборот.

Через несколько дней после того, как Моисей поселился в шатре, Сепфора, боясь показаться слишком нетерпеливой и, что еще хуже, нескромной, последовала совету Иофара: «Не торопись. Перед тобой еще длинная жизнь». Сепфора из последних сил сопротивлялась жгучему желанию напомнить Моисею о кратком моменте близости, который они пережили и пещере. Она не позволяла себе носить ему утреннюю еду, оставляя другим радость приобщать Моисея к его новой жизни, получать его улыбки и благодарность, оказываться рядом с ним, когда ему нужна была помощь.

Ей это так хорошо удавалось, что ее присутствие рядом с Моисеем стало редким и невинным. Жизнь шла своим чередом, Моисей занимался то одним, то другим делом с детьми или служанками и редко встречался с Сепфорой. А когда это случалось, Сепфора, которая часто представляла себе, какое это счастье — присутствовать в его жизни и, может быть, любить его, испытывала пустоту и разочарование. Моисей обращался с ней так же, как и со всеми остальными обитателями двора.

Она уже начала сомневаться, действительно ли она испытывала тот восторг, который охватил ее при виде Моисея, ловившего рыбу. Она уже не была уверена в том, что он касался пальцами ее губ. Теперь она не могла бы даже сказать, был ли этот пришелец таким, каким он себя представил, и таким, каким он казался.

Она засыпала с воспоминанием о его обнаженном теле, таком, каким она видела его там, в море, с воспоминанием о золотых браслетах в ларе, покрытом разноцветными письменами. Было ли все это? Не смешались ли в ее голове сон и реальность?

Постепенно желание близости с Моисеем превратилось в боль, в ревнивую боль, Она стала неловкой и несдержанной. Еще ни один мужчина так не занимал ее мысли. Она была в смятении, ей было стыдно, и она не смела открыться никому, даже Сефобе.

Но однажды утром она встала полная решимости положить конец своим мукам. Ей пора стать самой собой и отказаться от слишком затянувшегося обета терпения.

Солнце едва коснулось верхушки смоковницы в начале дороги в Эфу, когда она увидела палатку. Она не пошла дальше, потому что завеса на двери палатки раздвинулась и на пороге появилась девушка. Сепфора узнала ее, это была служанка Мюрти!

Мюрти было очень хорошенькой, чуть моложе Ормы. Своим тонким грациозным телом она прислонилась к стволу смоковницы. Сепфоре показалось, что кровь ее превратилась в песок. Как же она глупа, что не подумала об этом! Ведь она же видела, какими глазами молодые служанки смотрели на Моисея! Вокруг Иофара было немало привлекательных женщин. То, что случилось, было неизбежно. И не чего злиться на Моисея.

Однако там, у шатра, Мюрти опустилась на колени, нет, кажется, она рухнула на землю, но тут же поднялась и, как безумная, бросилась бежать в направлении Сепфоры. По щекам ее катились слезы. Сепфора выскочила на середину дороги.

— Мюрти! Мюрти!

Сепфора схватила ее за руку, но девушка была в таком неистовстве, что они обе едва не потеряли равновесие.

— Мюрти! Что с тобой? Куда ты бежишь?

Мюрти всхлипывала. Сепфора еще раз назвала ее имя, и служанка зарыдала так сильно, что грудь ее судорожно заколыхалась. Сепфора притянула ее к себе, обняла. Завеса на двери шатра оставалась неподвижной.

— Мюрти, что с тобой случилось?

Служанка отрицательно покачала головой, уперлась руками в плечи Сепфоры, пытаясь высвободиться из ее рук.

— Нет, постой, не убегай, — бормотала Сепфора, удерживая девушку. — Не бойся! Я никому не скажу, ты же знаешь.

Мюрти это знала, но ей нужно было время, чтобы прийти в себя. Еле слышным голосом она прошептала:

— Никому?

— Клянусь тебе перед лицом Хореба. Никому.

Мюрти закрыла лицо руками.

— Я давно этого хотела. Это было сильнее меня. Каждое утро я просыпалась с этой мыслью, — начала она.

Сепфоре не стоило ни малейшего труда понять чувства девушки и поверить в ее искренность. Сепфоре были хорошо знакомы горе и беспомощность перед непреодолимой силой, которая толкала ее к пришельцу. Моисей еще спал. Мюрти пробралась в шатер, разбудила его ласками, которыми давно осыпала его в каждом сне. Она была уверена, что он обрадуется ей. Однако в открывшихся глазах Моисея было больше удивления, чем радости. Он удерживал ее руки, но Мюрти сорвала с себя тунику, положила руки Моисея на свое тело.

Что было дальше, Мюрти не могла рассказывать. Это было ужасно. Взгляд Моисея, туника, которую она никак не могла надеть на себя, слезы стыда, которые она не могла удержать.

Сепфора погладила ее по голове, по плечам:

— Что он сказал тебе?

Мюрти пожала плечами.

— Он выставил тебя из палатки, ничего не сказав? — настаивала Сепфора.

Мюрти шмыгнула носом и отодвинулась, чтобы вытереть глаза. Она беспокойно посмотрела в сторону палатки.