История с собаками - [17]

– Боже мой! – воскликнула пожилая, подойдя к гостям значительно быстрее молодой. В ее голосе слышался отголосок недавних страхов, и укор за эти уже преодоленные страхи, и готовность немедленно простить. Она смотрела на Прокопия с лаской, в которой еще тлели остатки только что пережитой тревоги. – Где же вы пропадали, что произошло, почему вы не позвонили по телефону? – Она всматривалась в лицо Прокопия, а на Аввакума не обращала никакого внимания, будто того вообще не существовало. – Мы с дочерью чего только не передумали. Уже даже собирались звонить в милицию!

– Только этого не хватало! – хмуро промолвил Прокопий.

Пожилой женщины, по всей видимости своей хозяйки, он почти не замечал, но зато не сводил взгляд с молодой, а та, опершись локтем на комод, молча смотрела на них с Аввакумом.

Она была высокая и худенькая, под шалью вырисовывались острые девичьи плечи и нежная грудь. Девушка очень походила на мать, но лицо ее было гораздо одухотворенней, а фигурка казалась совсем хрупкой и воздушной. Она напряженно всматривалась в гостей, но мягкий взгляд голубовато-серых глаз блуждал, плавая в пространстве, будто ища опоры, и Аввакум сразу вспомнил, как на допросе Прокопий говорил о слепой девушке, которая ощупью играла с ним в домино. Но в первые минуты он еще не мог понять, полностью ли девушка незрячая или же все-таки немного видит.

– А это наш гость, мой добрый приятель, – пояснил ей Прокопий неожиданно теплым, ласковым голосом (если бы Аввакум не стоял рядом и не смотрел на него, то подумал бы, что говорит кто-то другой). – Он интеллигентный человек, хотя работает преимущественно лопатой.

Сапарев засмеялся, и Аввакум неожиданно для себя отметил, что инженер способен деликатно шутить и не казаться грубияном.

– Мой гость – археолог, – продолжал Прокопий, – и смею тебя уверить, – он не сводил взгляд с девушки, – порядочный человек, который не сделает тебе ничего плохого.

На губах девушки мелькнула улыбка – снисходительная и грустная, даже неуверенная; в ней грусть и снисходительность сочетались с удивлением и едва заметным любопытством.

– Она плохо видит, – повернулся Прокопий к Аввакуму, – но современная лазерная техника дает серьезную надежду на выздоровление. Сейчас она видит не предметы, а лишь пятна.

– Живые пятна, если это люди, – добавила девушка.

– Как тебя зовут? – спросил Аввакум.

– Роза! – ответила девушка, делая легкий заученный реверанс в его сторону. Ее невидящий взгляд теперь не блуждал, а застыл на фигуре Аввакума.

– Ты видишь меня как светлое пятно, Роза? – спросил он.

– Она у нас немного ясновидица! – вмешался Прокопий. – Не надо смущаться! – он погладил девушку по голове.

– Как я вас вижу? – переспросила Роза. – О нет, не как светлое пятно. Наоборот! Вы весь черный. Черный-пречерный! – добавила она. – Восьмиклассницей я читала о Марии Стюарт. Там была такая иллюстрация. Она положила голову на плаху, а рядом с ней человек – весь в черном, страшно черном. На голове шляпа, а в руках огромный топор.

– Ты, по-моему, увлеклась, детка, – отозвался Прокопий, кашлянув. – Мой приятель археолог, а не палач. Ты ошибаешься.

– Я говорю то, что вижу! – Роза отвела взгляд в сторону и пожала плечами. – Каждый человек светится по-своему, разве я в этом виновата!?

– Ну ладно. А каким тебе сегодня кажусь я? – спросил Прокопий.

– Раньше ты мне казался белым, но в последнее время, особенно сегодня вечером, ты тоже черный, как и твой приятель. Ну не такой черный, но все же!

– Мы оба в черных плащах, черных шляпах, черных костюмах! – рассмеялся Прокопий. – Поэтому ты и видишь нас черными.

– Может быть! – вздохнула Роза.

– Ты устала! – сказал Прокопий. – Ну, подай руку моему гостю и пожелай ему спокойной ночи.

Аввакум сделал шаг вперед и протянул руку.

– Ох! – Роза быстро отдернула свою руку. – От вас так и веет морозом. Вы такой холодный!

Прокопий с любопытством коснулся руки Аввакума и укоризненно покачал головой.

– Роза! – промолвил он. – Ты преувеличиваешь и даже фантазируешь! Пора тебе отправляться спать! – Он легонько повернул ее лицом к дверям.

– Спокойной ночи! – улыбнулась Роза, но так, как улыбаются дети сквозь сон.

Все также, словно в полусне, с блуждающим взглядом, она обошла табуретку, не задев ее даже краешком платья, остановилась на секунду на пороге и опять заученно, как перед публикой, отвесила легкий быстрый поклон.

– Приятных сновидений! – пожелал ей Аввакум.

– Приятных? Мне непременно что-то приснится! – ответила Роза и добавила немного театральным, ровным голосом: – Тауэр, Мария Стюарт на плахе и вы в черном, но без топора. Мне не так скоро удастся вас забыть!

– Дайте ей снотворного! – обратился Прокопий к пожилой хозяйке. Голос его звучал уже достаточно строго. – А потом, если не трудно, сварите нам кофе покрепче.

Аввакум и Прокопий оставили на вешалке в коридорчике, который вел в комнату Прокопия, свои плащи. Справа от вешалки Захов увидел простую дощатую дверь, выкрашенную когда-то вишневой краской, чей колер со временем стал напоминать перестоявший винный уксус. Аввакум почувствовал, как в щели между досками тянет сквозняком. Дверь, видимо, вела во двор, откуда, без сомненья, можно было попасть на соседнюю улицу.