История русской литературы XX в. Поэзия Серебряного века - [71]

); образ автора – простой человек «безъязыкой» улицы, с его разговорно-фамильярным стилем и грубостью [213]. Герой Маяковского объявляет новые истины, для которых старый язык не приспособлен, что ведет к ломке привычных традиционных языковых форм, поэтому нужно «Сломать старый язык, бессильный догнать скач жизни» [214] или обновить его: «Слова у нас, до важного самого, в привычку входят, вешают, как платье. Хочу сиять заставить заново величественнейшее слово – партия».

Риторика Маяковского – риторика митинга на площади. Мемуаристы неоднократно описывали страсть поэта к публичным выступлениям, его зычный голос, рассчитанный на массу, необычный стиль поведения. Из такой тактики поведения – проповедника улицы, «агитатора-горлана, главаря» – выводятся и основные черты поэтики: стих без метра, держащийся на одних ударениях, расшатанные рифмы, рваные фразы, гиперболические, зримые образы, плакатность и рекламность стиля в целом, рассчитанного на декламацию. Повторяющиеся приемы вели к автоматизму их восприятия. Современники отмечали «усталость» от митингующего поэта. Б. Пастернак писал: «До меня не доходят эти неуклюже зарифмованные прописи, эта изощренная бессодержательность, эти общие места и избитые истины. Изложенные так искусственно, запутанно и неостроумно» [215]. С другой стороны, М. Цветаева в стихотворении «Маяковскому» (1921) утверждала его творческую мощь:

Превыше крестов и труб,

Крещенный в огне и дыме,

Архангел-тяжелоступ —

Здорово, в веках Владимир!

<…>

Здорово, булыжный гром!

Зевнул, козырнул – и снова

Оглоблей гребет – крылом

Архангела ломового.

В написанном в 1940 г. стихотворении «Маяковский в 1913 году» А. Ахматова, высоко оценила творчество поэта:

Все, чего касался ты, казалось

Не таким, как было до тех пор,

То, что разрушал ты, – разрушалось,

В каждом слове бился приговор.

<…>

И еще не слышанное имя

Молнией влетело в душный зал,

Чтобы ныне, всей страной хранимо,

Зазвучать, как боевой сигнал.

Современных читателей Маяковского поражает внутренняя противоречивость облика поэта, в котором соединялись мощь, планетарный размах и внутренняя слабость, раздвоенность, неуверенность в правильности пути, чувство одиночества и любви к жизни. «Грядущие люди! / Кто вы? / Вот – я, / весь боль и ушиб. / Вам завещаю я сад фруктовый / моей великой души». Привлекательность раннего Маяковского-кубофутуриста, смелого экспериментатора, и Маяковского-лирика, исповедующего неразрывную связь человека и мироздания, как в стихотворении «Послушайте! Ведь, если звезды зажигают – / значит – это кому-нибудь нужно?», – осталась не нарушенной временем. Маяковский – поэт, «наступивший на горло собственной песне» во имя вовсе не поэтических идей, воспринимается как трагическая фигура, воплотившая основные черты этики и эстетики авангардного искусства и революционной эпохи.

Сочинения

Маяковский В.В. Полное собрание сочинений: В 13 т. М., 1955–1961.

Литература

Альфонсов В.Н. Нам слово нужно для жизни: В поэтическом мире

Маяковского. Л., 1984. В. Маяковский в воспоминаниях современников. М., 1963.

Карабчиевский В. Воскресение Маяковского. М., 1990.

Михайлов АЛ. Маяковский. М., 1988.

Плеханова И.И. Владимир Маяковский: трагедия сверхчеловечности. Иркутск, 1994.

Харджиев Н., Тренин В. Поэтическая культура Маяковского. М., 1970.

Поэзия русского футуризма. СПб., 1999.

Эгофутуризм

Кубофутуризму, который вырос на «глыбе слова мы» из творческого содружества единомышленников – авторов коллективных изданий, противостоял эгофутуризм, который был индивидуальным изобретением поэта И. Северянина, провозгласившего собственный стихотворный манифест – «Пролог Эгофутуризм» (1911). «В отличие от школы Маринетти, – пояснил он, – я прибавил к этому слову (футуризм) приставку «эго» и в скобках: «вселенский»… Лозунгами моего эгофутуризма были: 1. Душа – единственная истина. 2. Самоутвержденье личности. 3. Поиски нового без отверганья старого. 4. Осмысленные неологизмы. 5. Смелые образы, эпитеты, ассонансы и диссонансы. 6. Борьба со «стереотипами» и «заставками». 7. Разнообразие метров» [216]. Вокруг Северянина объединились еще не имевшие литературного опыта начинающие поэты.

В 1911 г. Северянин стал инициатором создания литературного кружка «Эго», куда вошли К. Олимпов, И. Игнатьев, П. Широков, В/Гнедов, А. Грааль-Арельский и Д. Крючков. Печатным органом новой группы явилась газета «Петербургский глашатай» (вышедшая всего четыре раза с марта по ноябрь 1912 г.). Под одноименным названием И. Игнатьев организовал издательство, в котором в 1912 г. был выпущен альманах «Оранжевая урна», посвященный памяти К. Фофанова, ценимого эгофутуристами.

В ноябре 1911 г. Северянин написал стихотворный «Пролог. Эгофутуризм» и включил его в свой сборник «Громокипящий кубок», став изобретателем нового течения. В январе 1912 г. в Петербурге им были опубликованы в виде листовки «Скрижали Академии эгопоэзии». Принципиальным отличием эгофутуризма от группы «Гилея» было в том, что кубофутуристы ратовали за групповую дисциплину, «общий фронт» преобразования искусства, а эгофутурист И. Северянин настаивал на обособлении «единицы», акцентировал права творца-индивидуалиста, абсолютизировал цели творчества как предельного самовыражения своего «эго».