Исторiя Россiи 862—1917 - [41]

Въ пользѣ объединенія русскій народъ успѣлъ убѣдиться ещё до Ивана III. Куликовская битва сильно подняла авторитетъ московскихъ князей и подняла ихъ на высоту, недосягаемую для другихъ князей Сѣверо-Восточной Руси; она въ значительной степени помогла укрѣпиться сознанію, что Московское княжество способно оказать защиту отъ внѣшняго врага и домашняго насильника, охранить отъ татаръ и создать болѣе или менѣе сносный порядокъ. Это сознаніе крѣпло, помимо того, и благодаря хозяйственной, осторожной политикѣ самихъ московскихъ князей, нравственной поддержкѣ, какую оказывало ей духовенство, и выросло, наконецъ, въ прочное убѣжденіе. Обезпечить массѣ народной нормальное, спокойное существованіе не могла ни Литва, гдѣ русская народность уже теперь испытывала пагубное для себя давленіе чуждыхъ ей порядковъ (вліяніе польское) и откуда уже стали раздаваться голоса съ жалобой на притѣсненіе православной вѣры; ни Новгородъ съ его политической неустойчивостью, внутренними раздорами и явнымъ перевѣсомъ богатаго класса («вящшихъ» людей) надъ бѣднотой («меньшими» людьми) (своего рода новгородскіе оптиматы и пролетаріи). Въ Новгородѣ московскій князь нашёлъ сторонниковъ въ простонародьѣ, искавшемъ управы и защиты отъ притѣсненій сильныхъ бояръ; а въ другихъ областяхъ къ Москвѣ особенно тянули бояре, служилое сословіе, соблазняясь выгодами тамошней службы. Тверь при Иванѣ, Рязань при Василіи — достались Москвѣ почти безъ кровопролитія, главнымъ образомъ благодаря измѣнѣ мѣстныхъ бояръ.

II. Какъ превратилось Московское княжество изъ вотчины въ государство

1. Національная идея

Прекращеніе удѣловъ, распространеніе на всѣ области Сѣверо-Восточной Руси единой власти превратило хозяина мос­ковской земли изъ прежняго удѣльнаго князя-собственника въ князя-­государя. Прежняго московскаго князя можно сравнить съ крупнымъ богатымъ помѣщикомъ, какимъ мы знаемъ его въ XVIII и XIX стол.: владѣлецъ обширныхъ угодій, пашень и лѣсовъ, безконтрольный властелинъ надъ сёлами и деревнями, населёнными многочисленными крестьянскими «душами», окружённый большою покорною дворнею, готовою къ его услугамъ, такой баринъ-помѣщикъ жилъ въ своё удовольствіе, мало заботясь о томъ, что лежало внѣ его личныхъ интересовъ и выгодъ.

Сама Москва-городъ была въ своёмъ родѣ помѣщичьимъ имѣньемъ: въ центрѣ лежала барская усадьба — княжескій Кремль; а вокругъ — всякаго рода дворовыя постройки, населённыя дворней, обязанной обслуживать ея хозяйственныя нужды. Сохранившіяся до настоящаго времени названія многихъ московскихъ улицъ, переулковъ и кварталовъ наглядно указываютъ на чисто хозяйственное назначеніе слободъ, возникшихъ въ старое время подлѣ Кремля: Поварская, Гончарная, Житная улицы; Хлѣбный, Калашный, Столовый, Скатертной переулки; Остоженка, Кречетники, Хамовники (хамовное дѣло — изготовленіе полотенъ, скатертей, убрусовъ); Прудки; Кузнецкій мостъ; Животинный дворъ (Коровій валъ); Басманная (хлѣбная) слобода. Сравн. церковь Николу на Щепахъ (прежде тутъ находился Дровяной дворъ).

Раньше дѣятельность московскаго князя протекала въ средѣ такихъ же, какъ онъ, хозяевъ­-помѣщиковъ (вотчинниковъ); всё это были близкая или дальняя родня, свои Рюриковичи, и всякая война, споръ или соглашеніе съ ними носили характеръ то домашней распри, то мировой сдѣлки во имя родственнаго чувства или желанія поддержать добрососѣдскія отношенія. Теперь московскій князь, а вмѣстѣ съ нимъ и всё населеніе его княжества очутились совершенно въ иномъ положеніи: вокругъ, сосѣдями, всё стали чужіе люди; кромѣ прежнихъ татаръ, бокъ о бокъ оказались Литва, Ливонскій орденъ, шведы; каждая такая группа представляла собою особый народъ; каждая со своими отличительными признаками: свой языкъ, своя вѣра, обычаи и порядки, даже внѣшнее обличье иное.

Хотя свои этнографическія и культурныя особенности, выдѣлявшія его отъ другихъ народовъ, русскій человѣкъ подмѣтилъ въ себѣ уже давно, но только теперь явилась у него сознанная потребность закрѣпить и выявить ихъ, поставить свой родной языкъ, вѣру и порядки въ условія, благопріятныя для дальнѣйшаго ихъ существованія, — короче говоря, только теперь русскіе люди почувствовали себя народомъ, націей, единымъ, отличнымъ отъ другихъ политическимъ цѣлымъ.

2. Что особенно содѣйствовало развитію національнаго сознанія

а) Куликовская битва. Побѣда надъ Мамаемъ не только оправдала собирательную дѣятельность московскихъ князей, но и вызвала сильный подъёмъ народнаго чувства. Подвигъ Донского явился національнымъ подвигомъ. Недаромъ «Задонщина», восхваляя князя, влагаетъ ему въ уста такія слова: «Братія моя милая! не пощадимъ живота своего за вѣру христіанскую, за святыя церкви, за землю Русскую!» Олегъ Рязанскій, отказавшійся принять участіе въ общемъ дѣлѣ, заклеймёнъ былъ въ памяти народной, какъ измѣнникъ русскому дѣлу.

б) Флорентійская унія. На Руси она была понята какъ измѣна грековъ православной вѣрѣ, а въ послѣдовавшемъ затѣмъ паденіи Константинополя (1453) видѣли перстъ Божій и заслуженное наказаніе. Само собою напрашивалось на сравненіе поведеніе московскаго князя: стойкость, проявленная имъ по отношенію къ «злонравному» Исидору, задумавшему «совратить» русскіе умы, давала основаніе видѣть въ нёмъ истиннаго защитника вѣры, твёрдую опору ея, и горделиво думать: если пошатнулась вѣра въ Греческой землѣ, зато она сіяетъ прежнимъ свѣтомъ на Святой Руси. Такимъ образомъ, Москва, въ глазахъ современниковъ, вырастала въ хранительницу православія и становилась тѣмъ стягомъ, подъ которымъ могли довѣрчиво собраться всѣ вообще православные люди, не одна только Русь.