История ромеев, 1204–1359 - [76]

Шрифт
Интервал

. Отсюда на расстоянии 50 стадий он мог видеть даже царский дворец. Здесь он оставался двое суток, несмотря на то, что дул холоднейший северный ветер, в самое суровое время зимы, а стража, расставленная всюду, наблюдала за дорогами, чтобы как-нибудь не перехитрил их Сиргианн, который находился тогда в Пиринфе[235] и добивался щедрыми обещаниями привлечь на свою сторону окрестные крепости. На третью ночь Сиргианн, отобрав 500 ратников, вечером выехал и еще до солнечного восхода прибыл в Византию, перебив всех царских досмотрщиков, расставленных по дорогам и, конечно, спавших. Он хотел даже сделать нападение на молодого царя и его воинов, пока они не узнали о приключении с их стражей, только старик-царь не дозволил. С наступлением дня те услыхали о неожиданном и внезапном нападении Сиргианна, в то же время видели, что ни византийцы не могут ничем тайно помочь молодому царю, ни старик-царь не помилует их, если обратятся к нему с раскаянием, — и удалились со всею поспешностью. Вслед за тем старик-царь посылает деспота Константина морем в Фессалонику, чтобы он жил там в качестве правителя Македонии, препроводил оттуда в Византию государыню, мать молодого царя, Ксению[236], и кроме того набрал там войско. Подвигаясь отсюда с македонским войском, тогда как Сиргианн должен был подвигаться оттуда с турецкими и вифинскими ратниками, деспот с Сиргианном мог отрезать отступление со всех сторон молодому царю и в скорейшем времени поймать его с его спутниками. Деспот готов был уже выйти из византийской пристани, как вдруг увидел, что один из его слуг уронил все золото и серебро, собранное со стола, и все оно пошло ко дну. Эта случайность глубоко опечалила его, не столько потому, что он лишился вещей, сколько потому, что на первом же шагу повстречалось дурное предзнаменование, которое не обещало в будущем ничего доброго. Как бы то ни было, явившись в Фессалонику, деспот тотчас схватил всех, бывших при государыне Ксении, и ее саму и, со всею бесцеремонностью посадив их на трииры, отправил в Византию. Насильно доставленная сюда, царица помещена была под присмотром стражи в восточной части дворца. Это было первым и самым важным делом деспота Константина по прибытии его в Фессалонику, вторым то, что, собрав все войско, какое было в Македонии, он отправился против своего племянника-царя. Прибыв к Христополю, он послал гарнизону этого города требование, чтобы ему по доброй воле дали пропуск, пока он не открыл себе дороги силою. А так как требование не было уважено, то он разломал часть длинной стены, пресекавшей дорогу, и все войско провел беспрепятственно. Молодой царь, вникая в свое положение, видел, что дела его принимают дурной оборот, и потому, дав протостратору Синадину фракийские войска, посылает его охранять обращенные к Византии границы находившейся под его управлением земли и отбивать нападения Сиргианна. А сам решился действовать хитростью против своего дяди деспота и прежде всего велел как можно скорее и больше написать указов с клятвенными обещаниями наград, денег, подарков и почестей тому, кто схватит деспота-дядю. Все эти указы он отдал каким-то прохожим ремесленникам и велел разбросать и рассеять около войска деспота и всюду по дорогам; потом приказал им распустить молву о смерти деда-царя, о том, будто византийцы возмутились и убили его. Способные на такие дела, эти люди, ходя всюду, распускали эту молву, а многие из них даже клялись, что они сами были свидетелями и очевидцами несчастной кончины царя и, чтобы совершенно уверить других в справедливости своих слов, показывали белую шерсть с овец, как будто это были волосы с головы и бороды старика-царя, вырванные и разбросанные руками народа. Такие слухи, ходя по селам, городам и особенно по войску деспота, ставили всех в нерешительность. Упомянутые царские указы, находимые и передаваемые деспоту, привели его в страх, за что его нельзя слишком осуждать. Он поэтому уступил убеждениям приближенных к нему людей, которые говорили: «Смотри, чтобы не выдало тебя войско»! — и уехал в Фессалонику. Это было под конец зимы. А в начале весны старик-царь посылает в Фессалонику трииру и тайное письменное приказание деспоту Константину, чтобы он со всею поспешностью на той же триире выслал узниками в Византию двадцать пять человек возмутителей, возбуждавших фессалоникский народ к бунту. Но об этом повелении они узнали прежде, чем оно было приведено в исполнение, тайно взволновали народ и, взошедши на колокольни, ударили в набат. Это было условным знаком к бунту. Весь народ тотчас бросился к дому деспота, но не нашел его, — деспот, почуяв беду, ускользнул в акрополь. Между тем возмутители одних, попавшихся им под руку, убили, других ограбили и заключили в темницу, а домы их разрушили, растащив все богатство, какое было внутри. Затем тотчас бросились к воротам акрополя и подожгли их. Видя это, деспот в отчаянии садится на лошадь и несется вон из акрополя в монастырь Хортаита. Здесь он был схвачен и нехотя должен был облечься в монашескую одежду, чтобы только избежать явной смерти, которою неожиданно угрожало ему настоящее положение дел. Отсюда в узах приводят его к племяннику-царю. Тот оказался гораздо человеколюбивее всех, которые тогда имели у него силу и ратовали за него. Они, можно сказать, жадно хотели отведать плоти и крови деспота и готовы были в одну минуту разорвать его. Но царь обнял его и защитил от всякого оскорбления. Впрочем на другой день, убежденный своими приближенными, он отправил деспота в Дидимотих для заключения в страшную и недоступную ни для каких утешений темницу. Дидимотихская крепость выстроена на одной цельной скале; выламывая из нее, когда нужно, камни, жители крепости образовали в ней ямы и колодцы, в которых стекалась дождевая вода. Вычерпав всю воду из одного такого-то колодца, спустили туда по лестнице деспота и одного мальчика из его прислуги. Посмотреть туда не позволяли никому; закрыв колодец, держали страдальца в тесноте и невообразимо несчастном положении. Я не говорю уже о других неудобствах, разумею мрак и удушливый воздух, а скажу лишь об одном, более важном, которое приводит меня в содрогание при одном представлении о нем. Место, где находились заключенные, было слишком тесно, отсюда по необходимости должны были находиться на ближайшем расстоянии и горшок для испражнения, и хлеб для утоления голода. Представьте же себе, что должно было быть на душе у заключенных во время еды при таком отвратительнейшем запахе! Но этого еще мало: горшок, подымаемый вечером сторожами на веревке, часто опрокидывался деспоту на голову: потому ли, что сторожа издевались над ним, или без всякого умысла с их стороны. Но духовные лица стали сильно просить за него царя, и он был переведен в более сносную темницу. При таких неудачах старик-царь терялся и решительно не знал, что предпринять и как выпутаться из этого дурного положения, — он видел, что все, что ни предпринимает, неожиданно обращается на его же голову. Для разрешения своих недоумений он решился прибегнуть к Псалтыри и, раскрыв ее, сейчас же остановился на первом попавшемся под руку стихе, который читается так: «Когда Небесный разъединит царей, находящееся на Селмоне покроется снегом» (Пс. 67, 15). Отсюда он понял, что все, что ни происходило в то время, происходило по воле Божьей, хотя для людей и остаются неведомыми пути Провидения, и немедленно обратился к внуку с предложением мира и условий, подобных прежним, — действуя таким образом вопреки советам Сиргианна. Внук давно желал такого оборота дел и нимало не медля отправился в путь. Выше мы говорили, что он домогался сделаться самодержавным. Теперь он и наружно и внутренно бросил эту мысль, и если бы приближенные не возмущали его и не подстрекали добиваться полновластия, он удовольствовался бы условиями уже бывшего однажды договора. Как бы то ни было, в настоящее время в ответ на приглашение деда он прибыл в Регий и нашел здесь свою мать-государыню, которая была освобождена из темницы и послана туда по поводу имевших открыться переговоров. Здесь же вместе с матерью и ради ее он согласился на все, на что следовало. Проведши несколько дней внутри города, он потом выступил оттуда и пред стенами Византии имел свидание с дедом-царем. Между тем как царь-дед не сходил с лошади, внук на расстоянии одной стадии от него сошел и, хотя дед сильно останавливал и удерживал его, подошел к нему пешком и поцеловал у него руку и ногу, тогда как тот сидел на лошади. Потом и сам сел на лошадь, обнял деда и крепко поцеловал. Затем, обменявшись несколькими словами, они разъехались. Старик-царь возвратился в Константинополь, а молодой расположился лагерем при храме Пречистой Богоматери «Источника». Живя здесь долгое время, он иной раз бывал и в Константинополе и опять возвращался. Его мать-государыня жила также близ храма Пречистой Богоматери, отчасти по причине какой-то болезни, отчасти же для того, чтобы быть вместе с любезным сыном. Вместе с государыней была там и дочь царя, королева Симонида, только что приехавшая из Сербии по смерти своего мужа. Она подробно передавала своему отцу-царю, что тайком говорили там и здесь. Спустя немного возвратился и он в Орестиаду и Дидимотих.

Еще от автора Никифор Григора
Римская история Никифора Григоры, начинающаяся со взятия Константинополя латинянами. Том 1

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Что нужно знать о славянах

Славяне – крупнейшая этническая общность Европы, но что мы на самом деле о них знаем? Историки до сих пор спорят и о том, от кого они произошли, и о том, где находилась их родина, и откуда пошло самоназвание «славяне».


Октябрьское вооруженное восстание в Петрограде

Пролетариат России, под руководством большевистской партии, во главе с ее гениальным вождем великим Лениным в октябре 1917 года совершил героический подвиг, освободив от эксплуатации и гнета капитала весь многонациональный народ нашей Родины. Взоры трудящихся устремляются к героической эпопее Октябрьской революции, к славным делам ее участников.Наряду с документами, ценным историческим материалом являются воспоминания старых большевиков. Они раскрывают конкретные, очень важные детали прошлого, наполняют нашу историческую литературу горячим дыханием эпохи, духом живой жизни, способствуют более обстоятельному и глубокому изучению героической борьбы Коммунистической партии за интересы народа.В настоящий сборник вошли воспоминания активных участников Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде.


Россия на перепутье. Историко-публицистическая трилогия

В трилогии вскрыты причины кризиса коммунизма в СССР, несостоятельности командной «плановой экономики», дан новый взгляд на возможные пути развития России. Особого внимания заслуживают идея о создании партии нового типа и новая идеология регулятивизма, являющиеся, по мнению автора, великим историческим шансом для России. Книга, написанная истинным патриотом, проливает свет на многие проблемы современности и представляет интерес для всех, кто обеспокоен судьбой Отечества.


Взаимная любовь, или Россия-Романовы-Крым

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Система казачьего самоуправления в рамках российской государственности на примере Запорожской Сечи в середине XVII – конце XVIII вв.

«Современная Россия, являясь правопреемницей Советского Союза, сталкивается со многими проблемами, основанием для возникновения которых послужила крупнейшая геополитическая катастрофа XX века – распад СССР. Постепенно нарастают конфликты и противоречия в бывших советских республиках. Однако вместе с тем на постсоветском пространстве появляются и реализуются тенденции к экономической и военно-политической интеграции. Сложившаяся ситуация способствует тому, чтобы более серьезно обратиться к истории тех территорий, которые ранее входили в состав СССР, а до этого в состав Российской империи.


Золотой век Венецианской республики

Фредерик Лейн – авторитетный американский исследователь – посвятил свой труд истории Венеции с самого ее основания в VI веке. Это рассказ о взлете и падении одной из первых европейских империй – уникальной в своем роде благодаря особому местоположению. Мореплавание, морские войны, государственное устройство, торговля, финансы, экономика, религия, искусство и ремесла – вот неполный перечень тем, которые рассматривает автор, представляя читателю образ блистательной Венецианской республики. Его также интересует повседневная жизнь венецианцев, политика, демография и многое другое, включая мифы, легенды и народные предания, которые чрезвычайно оживляют сухой перечень фактов и дат.