История Роланда - [15]

После этого рассказа мы с братиками долго плакали, но папа только плечами пожимал: сами, мол, напросились. Идите, идите.

25. Истории безоблачного детства. О путешествиях на кухню

Когда мы были маленькими, случались дни, в которые хотелось далёких путешествий и рискованных приключений, но шёл дождь. Многие бы спасовали и мучились от безделья, но только не мы! В таких случаях мы с братиками предпринимали табуретную вылазку на кухню. Мы запасались провиантом, пресной водой, порохом и крепкими верёвками, садились на табуреты и широкими ремнями прикручивали ноги к ножкам, чтобы ступни не касались пола. Нужно было, рванувшись всем телом вверх, сместить центр тяжести и прыгнуть на сантиметр-два вперёд, или хотя бы подвинуться наискосок на трёх ножках. Во главе шёл отважный Колик, следом храбрый я, за мной смелый Хулио, за ним бывалый Валик, а замыкал экспедицию неутомимый Толик. На путь по комнате до порога уходило полчаса. Вздыбленная твердыня порога была первым серьёзным испытанием — преодолеть его могли лишь сильные личности, и то после долгих изнурительных попыток. За порогом пролегал длинный неизведанный коридор, прямой, но полный опасностей — ковров, выбоин в паркете, тумбочек, сундуков и стыков линолеума. Мы двигались гуськом, светя фонариками и подбадривая друг друга воинственными возгласами. Путь был долог и непрост, но нам придавала сил мысль о папиной комнате в конце коридора. Заслышав нас, он выходил и махал издалека рукой, а когда мы приближались, радушно приветствовал и угощал вяленым овечьим сыром. Он читал нам пространное напутствие, гладил по головам и умилённо благословлял. Укрепившись духом, мы покидали его гостеприимное пристанище, одинокий форпост перед диким ущелием лестницы. Устрашимся ли отвесного спуска, леденящего кровь? — спрашивали мы себя, и твёрдо отвечали: нет! Колик уже стоял у обрыва и, бросив на нас мужественный взгляд, хватался за перила и прыгал навстречу скалистым расщелинам. Ценою невероятных усилий спустившись на одну ступеньку, он протягивал мне снизу крепкую руку, и я устремлялся вслед за ним. Что может быть надёжнее руки брата! Мы начинали нисхождение. Ножки табуретов скрипели, трещали, пропасть зияла, тектонические изломы разверзались, и все надежды мы возлагали на двух богинь: Судьбу и Фортуну. Сколько раз мы были на волоске от падения! Но бесстрашие, стальная выдержка и непреклонная воля вели нас от ступени к ступени, всё ниже и ниже. И вот мы уже внизу, на бескрайней, засушливой равнине прихожей. Утерев пот и допив остатки воды, мы бросались в последний рывок, ровный, но самый трудный. Усталость и голод тянули нас к полу, но нужно было допрыгать, допрыгать любою ценой. Хулио, дрожа, опирался на моё плечо, Толик тянул за собой Валика, а Колик, сдвинув брови, неукротимо скакал впереди. Но нашей верной наградой была кухня, уже проступающая на горизонте, она придавала нам сил. Уже различалась в проёме двери фигура мамы, она держала козырьком руку над глазами, всматриваясь в пыль и марево пустыни. Завидев нас, она срывала с головы платок и счастливо махала, а потом исчезала в кухне. И тут мы обретали второе дыхание — Хулио, хрипя, вырывался вперёд, его обгонял Валик с горящими глазами, Толик настигал, и все мы одновременно вваливались в кухню. Стол был уже накрыт: пироги, блины, булки, пирожки, кексы, крендели, пирожные, пряники, печенье и огромный торт — залитый кремом, шоколадом, украшенный свечами, бумажными цветами и крупной клубникой. Вкус победы!

26. Истории безоблачного детства. О двух мудрецах

А иногда, утомлённые дерзаниями и свершениями, мы с братиками чувствовали тягу к тихому и прилежному духовному совершенствованию. Тогда мы отправлялись к папе и просили его рассказать поучительную сказку.

— Папенька, а кто был самым мудрым человеком на земле? — например, вопрошали мы.

— Самых мудрых людей, детки, было сразу двое, — отвечал папа, не задумываясь. — И каждый из них, проведя десятки лет в аскезе и возвышенных размышлениях, создал своё учение. Оба учения были необыкновенно глубокими, достигающими самого дна бытия, но друг на друга они ничуть не походили. Первый мудрец учил, что бытие несказанно сложно, и должно молчать, ибо даже малейшая речь будет чрезмерным упрощением. Второй же мудрец, напротив, учил, что бытие несказанно просто, и должно молчать, ибо даже малейшая речь будет чрезвычайным усложнением. Оба мудреца ходили по городу — да-да, они оба жили в нашем городе — и несли людям свет Истины. Да-да, от них исходило волшебное сияние, и люди, приближающиеся к ним, избавлялись от недугов, как телесных, так и душевных. И вот однажды пересеклись пути двух светлых мудрецов, на пустыре за спичечной фабрикой. Увидели друг друга мудрецы и остановились. Люди же, следующие за ними, сотня или даже тысяча, тоже остановились в почтительном отдалении. Мудрецы в молчании опустились на траву и смотрели друг на друга с одобрением, а среди людей от такой концентрации мудрости прошла волна радости и умиления. Долго сидели мудрецы без движения, распространяя вокруг благо и добро. Наконец один из них поднял руку ладонью вверх — и люди, увидев сей знак, возликовали, а некоторые излечились от проказы. Другой же в ответ улыбнулся — и люди при виде сей улыбки заплакали от счастья, а некоторые исцелились от холеры. Когда же мудрецы поднялись с травы и сделали шаг друг к другу, все люди просветлились и хором запели хвалу Создателю, а когда мудрецы раскрыли рты, все до единого вознеслись на небо. Так никто и не узнал, что сказали друг другу самые мудрые люди на земле.