История Рима. Том 3 - [14]

Такого рода пиратство было уже политической силой; за политическую силу оно и само выдавало себя и принималось другими, с тех пор как сирийский царь Трифон впервые использовал пиратов, чтобы утвердить свою власть. Пираты вступали в союз как с понтийским царем Митрадатом, так и с римской демократической эмиграцией; они давали бой флотам Суллы в восточных и западных водах. Некоторые пиратские князьки господствовали над целым рядом береговых пунктов. Невозможно сказать, до какой степени дошло внутреннеполитическое развитие этого плавучего государства; несомненно, однако, что в этом образовании заключался зародыш морской державы, которая начинала уже приобретать оседлость, и что при благоприятных условиях оно могло бы сложиться в настоящее государство.

Из сказанного ясно, — а отчасти мы говорили об этом еще раньше, — в какой мере римляне поддерживали — или, вернее, не поддерживали — порядок на «своем море». Господство Рима над провинциями состояло, главным образом, в военной опеке; за находившуюся в руках римлян защиту на суше и на море провинциалы обязаны были им налогами и податями. Но никогда, кажется, опекун не обманывал так бесстыдно своих подопечных, как римская олигархия подвластные ей общины. Вместо того чтобы создать общий для всего римского государства флот и централизованную морскую полицию, сенат совершенно уничтожил единое верховное руководство морской полицией, без которого именно здесь нельзя было обойтись, и предоставил отдельным наместникам и каждому отдельному зависимому государству обороняться от пиратов как они захотят и сумеют. Вместо того чтобы содержать флот из общих средств римского государства и оставшихся формально суверенными подчиненных государств, как обязались римляне, они запустили италийский военный флот, довольствуясь реквизированными у отдельных торговых городов судами, а еще чаще организованной повсюду береговой охраной, причем в обоих случаях все расходы и тяготы ложились на подданных. Провинциалы могли считать себя счастливыми, если римский наместник действительно использовал реквизированные для обороны побережья средства только для этой цели и если, как очень часто бывало, эти средства не назначались на уплату выкупа за захваченных пиратами знатных римлян. Если предпринимались разумные шаги, как, например, занятие Киликии в 652 г. [102 г.], то начинания эти во время осуществления фактически сводились на нет. Те римляне, которые не были целиком во власти ходячих ложных представлений о национальном величии, должны были желать, чтобы с ораторской трибуны на форуме были сняты корабельные носы, напоминавшие об одержанных в лучшие времена морских победах.

Сулла, имевший во время войны с Митрадатом достаточную возможность убедиться, к каким опасностям приводит невнимание к флоту, предпринял все же ряд серьезных шагов для борьбы с этим злом. Назначенным им в Азии наместникам он оставил поручение снарядить в приморских городах флот против пиратов, но результаты были невелики, так как Мурена предпочел начать войну с Митрадатом, а наместник Киликии Гней Долабелла оказался совершенно неспособным. Поэтому сенат решил в 675 г. [79 г.] послать в Киликию одного из консулов; жребий пал на энергичного Публия Сервилия. В кровавом бою он разбил флот пиратов и занялся затем разрушением тех городов на малоазийском побережье, которые служили им стоянками и торговыми базами.

Крепости могущественного пиратского князя Зеникета Олимп, Корик, Фазелис в восточной Ликии и Атталия в Памфилии были снесены, а сам Зеникет нашел смерть среди пожара замка Олимпа.

Затем Сервилий выступил против исавров, населявших в северо-западном уголке суровой Киликии, на северном склоне Тавра, покрытый роскошными дубовыми лесами лабиринт из крутых гор, скалистых ущелий и глубоко врезавшихся долин — область, где еще поныне сохранилась память о старых временах разбойников. Для того чтобы покорить эти исаврийские скалистые гнезда, последнее и надежнейшее убежище флибустьеров, Сервилий впервые перешел с римской армией через Тавр и взял вражеские крепости Ороанду и прежде всего Исавру, представлявшую собой идеальный разбойничий город, расположенный на вершине трудно доступного горного хребта и господствовавший над лежавшей у его подножья обширной равниной Икония. Эта закончившаяся лишь в 679 г. [75 г.] война, из которой Публий Сервилий вынес для себя и для своего потомства прозвание Исаврика, была не бесплодна; большое число корсаров и корсарских судов попало благодаря этой войне в руки римлян; Ликия, Памфилия, западная Киликия были опустошены, а области разрушенных городов присоединены к провинции Киликии. Но по самой природе вещей пиратство отнюдь не было уничтожено этими мероприятиями, а лишь удалилось в другие края, в особенности в старейшее пристанище средиземноморских пиратов — на остров Крит. Решительные результаты могли быть здесь достигнуты лишь широко и единообразно проведенными репрессивными мероприятиями или даже только путем создания постоянной морской полиции.

В многообразной связи с этой морской войной находилось положение на малоазийском материке. Напряженность отношений между Римом и понтийским и армянским царями не смягчалась, а, наоборот, все усиливалась.