История регионов Франции - [15]
В период с 1766 по 1871 годы в Лотарингии присутствие и могущество власти французов сочетается с тем, что в Мозельском регионе продолжают говорить по-немецки, хотя подчиняются французам почти без проблем. Мозель при Людовике XVIII, если руководствоваться цифрами, был одним из департаментов, где менее всего сопротивлялись записи на обязательную военную службу, а также этот департамент давал армии наибольшее количество добровольцев[42]: таким образом, интеграция Мозельского департамента во французскую государственную систему прошла без особенных конфликтов, при соблюдении уважения к языковому своеобразию этого небольшого региона. Это был, вероятно, процесс национального «осознания»: революционные церемонии в Федерации в 1790 году превратили «подданных» в «граждан», которые отныне могли становиться подданными (в принципе…) по своей доброй воле. Особенно вставал вопрос законности: еще примерно за двадцать лет до революции население Форбаха или Сарбурга шло, не жалуясь, по пути своего Лотарингского государства, Франция же его «проглотила» самым что ни на есть законным путем благодаря тому самому элегантному решению, которое по этому вопросу состряпало Версальское правительство с помощью Станислава, столь же покорного, сколь и выступающего его сообщником, поскольку он был тестем короля. Тот факт, что наполовину лотарингский аристократ Шуазёль сумел на несколько лет обеспечить французскому государству министерское управление, облегчил северо-восточным областям, присоединенным к Франции в 1766 году (время смерти Станислава), переход к тому, что вскоре стало «великой нацией». И какие бы потрясения ни пережила Лотарингия во время Французской революции и позже, во время маленьких революций XIX века (1830, 1848), эти проблемы коснулись лишь в незначительной степени языковых различий — эти различия делают регион неоднородным, но не делят его на части. Помимо прочего наблюдаются вполне понятные различия в поведении между говорящими на разных языках. Говорящие по-немецки жители Лотарингии, от времени правления Людовика XVIII до III Республики, гораздо охотнее эмигрировали в Северную Америку, чем их соотечественники, говорившие по-французски. Германоговорящая Лотарингия, более сельская и традиционная, чем другая ее часть, из-за этого оставалась менее грамотной, чем ее «соперница».
Из-за аннексии Лотарингии Бисмарком в 1871 году выходит на поверхность, или возникает, без далеко идущих последствий, но не без трагедий, затянувшихся на годы, политико-языковой вопрос, касающийся Лотарингии, или, если быть точным, Мозеля, где ранее наличие местного диалекта не создавало исторических проблем и не провоцировало конфликтов, достойных называться конфликтами.
Присоединение к Германии в 1871 году мозельской Лотарингии, от Тионвилля до Сарбурга и от Меца до Биче, сформировало из всех этих областей «Эльзас-Лотарингию» (немецкую), которая до этого времени не существовала как «единство в двойственности»; эти области были поставлены под управление штатгальтера в Страсбурге и в отдельных местах под власть президента (немецкого) Лотарингии. В то время, когда, как мы уже сказали «преданность королю» постепенно уступает место «преданности языку» как критерию национальной принадлежности, это присоединение двойной провинции к рейху, которое осуществили на основе языковых данных или придуманных вокруг этой проблемы предлогов, грозило грядущими несчастьями: этим во многом объясняются причины взаимных противоречий между Францией и Германией, послуживших одной из причин Первой и даже Второй мировых войн. Эти войны оставили после себя миллионы и даже десятки миллионов погибших (1914–1945).
С 1871 по 1913 годы из-за тяжело устанавливающейся политики завоевателей (см. количество протестующих голосов на выборах в Лотарингии в первые годы периода присоединения к Германии) часть говоривших по-французски жителей эмигрировала, в частности многие представители элиты; также можно констатировать развитие германского большинства в городе Мец (который до того времени был полностью латинским, затем романским, и наконец французским — со времен Римской империи и до эпохи Наполеона III).
За бешеной милитаризацией аннексированной территории в период с 1871 по 1913 годы последовала новая мощная волна германизации Мозеля с 1914 по 1918 годы. Таким образом новый, «тевтонский» Мозель, родившийся при военной и промышленной поддержке империи Вильгельма в эпоху быстрого развития черной металлургии, противостоит сельской и архаичной германоговорящей Лотарингии, какой она была всегда. Немецкий ирредентизм[43], проявившийся эффектом бумеранга в период между двумя мировыми войнами, когда Франция восстановила свои силы, заранее получил решительную поддержку благодаря такой германизации «второй волны», которая легла на мирный германский субстрат, который, в свою очередь, обязан своим возникновением завоеваниям позднеримской эпохи. В то же время в другой области, вокруг Нанси, усиливаются проявления французского национализма, певцом которого был Морис Барре со своей «Колетт Бодош» — героической девушкой из Меца, которая, руководствуясь патриотическими соображениями, отказалась от брака с очаровательным профессором-педантом, происходившим прямиком из Прусса в Мозеле.
