История политических и правовых учений - [357]

Определенный ответ дают работы известного профессора ведущих американских университетов, футуролога Д. Белла[166].

Белл представляет мир разделенным на три типа социальной организации. Первый из них — доиндустриальный. Это прежде всего добывающие виды хозяйственной деятельности: земледелие, извлечение полезных ископаемых, рыболовство, заготовка леса. Второй тип социальной организации — индустриальный. Это фабричное хозяйство, основанное на приложении энергии к машинам для массового производства товаров. Труд здесь представляет собой взаимодействие с искусственной природой: соединение людей с машинами, организация ритмичной работы с высочайшей степенью координации. Третий тип — постиндустриальное общество. Это деятельность, связанная в первую очередь с обработкой данных, управлением и информацией. Это образ жизни, который во все возрастающей степени сводится к «взаимодействию людей друг с другом».

Возникает новый принцип обновления, прежде всего знаний в их отношении к технологии. Это новый принцип социально-технологической организации и новый образ жизни, вытесняющий индустриальную систему, точно так же, как она сама вытеснила когда-то аграрную. Расширение постиндустриального сектора требует, чтобы как можно больше людей имели высшее образование, получили навыки абстрактно-концептуального мышления и овладели техническими и буквенно-цифровыми приемами. Капитал и труд — главные структурные элементы индустриального социума, информация и знание — основа общества постиндустриального. В результате постиндустриальных трансформаций происходит изменение социальной структуры общества, внедряется более современная технология и научные исследования самым непосредственным образом увязываются с прикладными целями. Общество остается без высшей идеи, дающей людям ощущение цели, без точек опоры, придающих обществу стабильность и наполняющих смыслом человеческое существование. Исчезают присущие капитализму моральный дух (индивидуализм), политическая философия (либерализм), культура (буржуазная концепция полезности и реализма), привычные психологические установки (респектабельность, откладывание удовольствий на будущее и т. п.). «Смысл постиндустриальной трансформации заключается в усилении инструментальной власти, власти над человеком».

Уже одно беглое обозначение процессов постиндустриального общества ставит массу социальных вопросов, в том числе вопросов развития демократии, ценности либерализма и индивидуализма и т. д. Белл откровенно признает: «Постиндустриальная трансформация не дает “ответов". Она лишь создает новые надежды и дает новые силы, ставит новые ограничения и задает новые вопросы — причем делает все это в масштабах, какие раньше невозможно было даже представить». (До скуки ли тут, если вновь обратиться к рассуждениям Фукуямы? И до демократии ли здесь, если компьютер выдал специалисту единственно правильное решение?!)

«...Изменения в общественной структуре, — отмечает Д. Белл, — порождают проблемы в сфере управления, с которыми сталкивается политическая система. ...Возникновение нового социума ставит под вопрос распределение богатства, власти и статуса, что имеет фундаментальное значение для любого общества. Теперь богатство, власть и статус не являются мерилами класса, а становятся ценностями, к которым стремятся и которые обретают классы. Классы создаются в обществе по основным осям стратификации, а ими в западном обществе являются собственность и знание. Наряду с ними существует политическая система, которая все больше управляет обоими и порождает временные элиты...»

Оценивая процессы постиндустриального общества, можно прийти, как нам представляется, к совершенно иным выводам, касающимся соотношения естественного и позитивного права. Если главенствует знание, оно нуждается в закреплении позитивным законом и первостепенную роль здесь будет играть специалист.

Подводя общий итог изложению громадного материала, составляющего предмет истории политических учений, следует обратить внимание на необходимость углубления цивилизационного подхода не только к типологии государства и права, но и к рассмотрению каждого из государственно-правовых институтов. Книга А. Дж. Тойнби, в которой такой подход обосновывается, не случайно называется «Постижение истории»[167]. Историю самого государства и учений о нем можно постигнуть лишь интегрально — только с учетом всех обстоятельств. Точно также право и собственно правовые учения могут претендовать на истину только тогда, когда они учитывают всю совокупность имеющих к ним отношений, все то, что великий Монтескьё именовал Духом законов.

Впрочем, всегда остается нечто неучтенное, несосчитанное, неизвестное. И можно лишь порадоваться вслед за поэтом (он говорил о мечте), что полной истины в пути тревожном достичь нам не дано — мы лишь стремимся к ней. Сам «сад разбросанных камней» каждому видится по-разному, да и действительно он разный в лучах восходящего солнца, в полуденный зной и в отблесках вечерней зари.