История политических и правовых учений - [25]

Вторая часть, «Винаявасту», была посвящена ритуальным и хозяйственным аспектам жизни общины. В целом согласно Винае существовало 227 правил для монахов и 332 (по другим источникам — 500) правила для монашек. «Вместе с тем, — как отмечает в связи с этим B. Г. Лысенко, — в вопросах дисциплины Будда не был догматиком и легко шел на отмену слишком мелочных регламентаций, всегда готовый принять во внимание обстоятельства и мотивы поведения конкретных личностей»[17]. Не случайно по поводу Устава Будда говорил: «После моей смерти пусть отменяет община, если того пожелает, малые и меньшие правила поведения» (т. е. касающиеся мелких провинностей). Даже человек, совершивший убийство, считался в буддизме невиновным, если он, во-первых, знал, что убийство есть зло, а во-вторых, совершил его без умысла и случайно.

Винаю и Пратимокшу можно только условно назвать правовыми основами жизни буддийской общины, поскольку проступки, совершаемые монахами и мирянами-буддистами, не рассматривались как преступления и потому не наказывались в юридическом смысле слова. Это не означало, что буддийская община не могла приспосабливаться к светскому праву. Она находилась в полном противоречии с доктринальными буддийскими установлениями, поскольку согласно Винае буддийским монахам запрещалось принимать участие в торговых сделках, обрабатывать поля, строить здания, держать рабов и разводить домашних животных. Однако, учитывая, что подобные запреты в буддизме не имели ярко выраженного правового характера, то и их нарушение не считалось преступлением. Например, манихеи в Восточном Туркестане занимались виноделием, хотя это тоже воспринималось как нарушение запрета.

Адаптивные системы, в отличие от креативных, не создают собственного права и вообще стремятся по возможности избежать каких-либо юридических обязательств, оперируя собственными нравственными, а не правовыми принципами. Однако там, где контакт с окружающим их правовым пространством неизбежен или сулит какую-либо выгоду, адаптивным системам не требуется заново пересматривать или истолковывать свое «право» — бескомпромиссные в глобальных вопросах социального устройства, они довольно легко идут на компромисс в каждом отдельном случае. Поэтому, хотя и среднеазиатский буддизм, и манихейство как адаптивные религиозно-правовые системы не имели собственных правовых текстов, аналогичных Вавилонскому Талмуду иудеев или Судебнику Ишобохта несториан, это не означает, что у них не было собственной философии права. Правовые документы адаптивных религиозно-правовых систем — это в основном уставы монастырей и документы их деятельности.

Таким образом, можно отметить, что в основе права Центральной Азии в доисламский период лежат два источника: креативные системы зороастризма и иудаизма и адаптивные системы религиозного права (манихейство, буддизм). Промежуточное положение занимает христианство несториан, которое, возникнув как адаптивная система права, со временем приобретало все более креативные черты, интегрировав в себя философию Аристотеля и ряд правовых норм зороастризма.

Обе модели играли в доисламском праве неодинаковую роль: оно было большей частью детерминировано именно креативными религиозно-правовыми моделями. Однако не учитывать влияния адаптивных моделей нельзя: во-первых, потому, что в них также содержатся различные правовые идеи, во-вторых, потому, что, имея сотни приверженцев в Центральной Азии того времени, они влияли на содержание правовой практики, на применение права в зависимости от той интерпретации (зачастую критической и негативной), которую оно получало в адаптивных системах. Неудивительно, что адаптивные религиозно-правовые системы возникают там, где креативные теряют свой изначальный творческий импульс, превращаясь в сухой догматизм и начетничество.

Таково отношение христианской философии права к иудейскому праву, исчерпавшему свой потенциал в фарисействе, буддийской философии права — к правовым шастрам брахманизма и манихейской — к громоздкой правовой системе зороастризма образца Сасанидской империи. Не случайно, на наш взгляд, подобное разделение на два источника сохранилось и в мусульманском праве Центральной Азии как оппозиция между креативной моделью классического мусульманского права (шариата) и адаптивной правовой моделью хорасанского суфизма. Именно такая взаимодополнительность двух моделей и обеспечивает праву историческую устойчивость и динамику.

§ 3. Возникновение и развитие политико-правовой мысли в античной Греции

Подобно людям, идеи имеют свою родину. Родиной политико-правового знания считается античная Греция. Если уместно такое сравнение, то можно сказать, что концептуально оформленное учение о государстве, праве, политике, подобно блистательной богине Афродите, появляется из морской пены неясных гипотез и предположений у берегов Эллады. Как и общегреческая заступница, политическая наука могла даровать людям защиту их прав и законных интересов, обеспечить безопасный курс государственного корабля в политических бурях. Как богиня любви и красоты, появившаяся в сопровождении усмиренных ею диких зверей, политико-правовое знание, основанное на строгих этических принципах, укрощало кровожадную дикость и звериные страсти, переполнявшие временами человеческие души. Становление государственно-правовой теории, обретение ею развитых форм, содержательной глубины стали важнейшими условиями развития античной цивилизации и одновременно ее блестящим результатом.