История Первого Болгарского царства - [79]
Болгария в целом признала свою аннексию. Аристократия, истощенная сопротивлением, была рада поступить на службу богатейшей империи. Торговые классы, кто бы их ни составлял, также приветствовали мир. Те представители крестьянства, которые придерживались каких-то политических взглядов, почти все являлись богомилами, одинаково пассивно настроенными в отношении любого правительства. Дважды в течение следующих шестидесяти лет плохое управление императорских чиновников провоцировало болгар на серьезные восстания, но оба раза выступления быстро подавлялись. Пока правительство оставалось компетентным, Болгария довольствовалась мирной передышкой, пока в конце XII в. вся империя в правление слабой династии Ангелов не погрузилась в хаос, а с тыла удар по ней не нанесла Западная Европа.
Что касается действующих лиц заключительных сцен истории Болгарского царства, князей и княгинь Болгарии и великих военачальников, то они превратились в чиновников Византии. Они шли перед императором во время его триумфального въезда в Константинополь; после этого мужчины получили императорские посты и титулы, а женщины — мужей из числа византийских аристократов. О судьбе немногих выживших потомков царя Самуила ничего не известно, но многие из семьи Иоанна-Владислава приобрели некоторую известность. Так, его старший сын, Прусиан, получил звание магистра, уступив императору, и стал стратигом важной фемы Вукеллария, пока не поссорился со своими коллегами настолько серьезно, что это привело его к ссылке. Аарон, как катепан Васпуракана, позже сыграл видную роль в армянских войнах империи. О Траяне, Радомире и самом младшем сыне мы не имеем никакой информации. Однако Алусиан, второй сын царя, после того как стал патрикием (сдавшись Василию) и, позже, стратигом фемы Феодосиуполь, был позорно вовлечен в болгарское восстание 1048 г. — восстание, разожженное самозванцем, утверждавшим, что он является Петром Делином, сыном царя Гавриила-Радомира и венгерской принцессы. Сначала Алусиан предал императора ради самозванца, а затем предал последнего, переметнувшись на сторону императора. Из шести дочерей Иоанна-Владислава одна вышла замуж за Романа Куркуаса, который был вовлечен в ссору с Прусианом и ослеплен; другая княжна, Катерина, некоторое время находилась на императорском троне как супруга робкого императора Исаака Комнина. Принадлежавший к следующему поколению сын Алусиана, вестарх Самуил-Алусиан, отличился в жестоком сражении при Манцикерте вместе с Романом Диогеном, в то время как его дочь являлась первой супругой этого несчастливого императора. Сын Аарона Феодор стал стратегом фемы Тарой в Армении, в то время как дочь Траяна Мария вышла замуж за Андроника Дуку. Одна из их дочерей, Ирина Дукена, стала супругой императора Алексея Комнина и родоначальницей великой династии. И таким образом, после долгого путешествия, через династии Ангелов и Гогенштауфенов, дома Кастилии, Габсбургов и Бурбонов, кровь последнего царя Первого Болгарского царства перетекла в вены первого царя современной Болгарии и его здравствующего ныне преемника[546].
Первое Болгарское царство пало. Его конец не был ни неизбежен, ни предопределен — по крайней мере, если не считать, что все является предопределенным. Однако история настолько полна случайностями, сымпровизированными причудливым провидением, что бесполезно исследовать пути того, что и как могло бы произойти. Однако появление Первого Болгарского царства было обусловлено судьбой в ее самом великом, наиболее грандиозном значении. Начало развития государства, когда кочевые племена вторглись на Балканский полуостров и постепенно, благодаря способностям ханов из дома Дуло, обосновались там все более прочно, так, что даже хаос и бедствия, которые последовали за исчезновением династии, уже не могли заставить их покинуть эти земли, было несколько неопределенным. Однако затем перед нами предстает Кардам, и мы видим скорое возрождение булгар, величие Крума и его преемников, когда Болгария попала в число великих держав Европы и стала страной, мнение которой было интересно и которую боялись Восток и Запад. Затем мы приближаемся к Борису, христианскому правителю, самому великому из всех булгарских царей, сумевшему перехитрить папу и использовавшему патриарха, чтобы организовать в своей стране ту церковь, которую он желал. После Бориса на трон вступил Симеон, при котором состоялся собор. Сам же Симеон являлся героем «греческой трагедии», т. е. был слишком преуспевающим, слишком торжествующим, слишком неповинующимся Немезиде, истощившим Болгарию многими победами и умершим в разочаровании. Кривая силы Болгарского царства отклоняется вниз во время одного длительного «дня» в истории царства — правления Петра: в то время поп Богомил придал четкую форму недовольству разочарованных людей. Первые тени наступившего вечера принесли с собой ужасы «русских штормов», но царство осветилось закатным блеском прежде, чем спустилась ночь. Однако трагедия не была завершена. Болгария сама не несла в себе семена упадка и гибели. Болгарскую историю необходимо рассматривать, принимая во внимание историю Константинополя. Византийская империя решила ее судьбу. Булгары пришли на Балканы в то время, когда Империя была слаба, когда римский мир все еще колебался под первыми внезапными ударами Ислама, и они утвердились там прежде, чем Империя оправилась. Однако с середины VIII в. империя постепенно усиливалась, хотя ее рост был скрыт развитием Болгарии и периодическими неудачами, скорее более зрелищными, нежели действительно бедственными. В кульминационный момент в жизни Симеона и всего Болгарского царства, в беседе Симеона с Романом Лакапином, правда была открыта. Император, несмотря на поражения всех своих армий, выступал в роли победителя. После этого конец был столь же неизбежным, как очень многое другое в нашем мире; и, хотя много крови пролилось прежде, чем Болгария была окончательно уничтожена, продолжительность этой борьбы была обусловлена скорее гением Самуила и императорскими разногласиями, нежели неопределенностью окончательного результата.
