История Первого Болгарского царства - [55]

.

Казалось, теперь надо было бы остановиться, но Симеон никогда не знал, когда это сделать. Аннексия Сербии вплотную приблизила его к королевству Хорватии. Хорватия являла собой упорядоченное государство с большой армией; ее король Томислав был фигурой международного значения. Он не ссорился с Симеоном; его отношения с Константинополем были холодны, и в то время он находился в близком контакте с новым другом Симеона, папой римским. Несколько сербских беженцев обосновались в Хорватии, но они не представляли опасности для Болгарии; горы служили хорошей границей между двумя государствами. Но Симеон, по-видимому, относился к Хорватии ревниво; он испытывал крайне неприятные чувства, наблюдая рядом с собой мощного соседа. Его воображение всегда было слишком грандиозным, а теперь оно уже наделило Симеона манией величия. Решившись сокрушить конкурента, он приказал своему военачальнику Алогоботуру осенью

926 г. вести булгарские армии в Хорватию. Алогоботур пересек горы, но его потрепанные в войнах отряды не могли соперничать с крепкими хорватскими рекрутами. Поражение булгар было вполне убедительным; генерал погиб, как и большая часть его армии. Несколько солдат выжили, спасшись бегством, они и сообщили о судьбе булгарской армии Симеону[389].

Такое бедствие стало настоящим ударом для Симеона. Его здоровье ухудшилось, и начали сдавать нервы. С непривычным для себя благоразумием он решил заключить мир. Легат Мадальберт проезжал через Хорватию, возвращаясь из Преслава, и предоставил свои услуги, выразив готовность помочь. Мир был достигнут, очевидно, на основаниях статус-кво[390]. Но Симеон так до конца и не оправился после данных событий.

В то время многие верили, что каждый имел своего неодушевленного двойника[391], что существовал некий объект, часть статуи или колонны, который загадочным образом оказывался связан с человеческой жизнью; так, что любой вред, который был нанесен такому объекту, с точностью воспроизводился на живом человеке. В мае 927 г. астролог предсказал императору Роману, что двойником Симеона является некая колонна на Форуме. 27 мая Роман с патриотическим воодушевлением и в виде эксперимента обезглавил колонну. В тот же час сердце старого царя остановилось, и он умер[392].

Свет погас, и Болгария погрузилась в темноту. Симеон предсказал, что за его смертью последует хаос, и попробовал принять меры, которые могли бы предупредить его. Он оставил четырех сынов от двух браков. Старшего сына, ребенка от первой жены, Михаила, он полагал недостойным наследовать ему; возможно, мать Михаила имела низшее происхождение или, возможно, сам Михаил походил на своего дядю Владимира. Во всяком случае, он был вынужден уйти в монастырь. Преемником Симеона должен был стать Петр, старший сын из второй семьи, все еще ребенок в это время; его дядя по материнской линии, Георгий Сурсувул, должен был выступать в качестве регента и опекуна для его еще более молодых братьев, Иоанна и Вениамина. Пожелания, высказанные в завещании Симеона, никто не оспорил; Петр сел на булгарский трон, и Георгий Сурсувул возглавил правительство[393].

Положение регента никак нельзя назвать завидным. Пока царь был жив, его личность и завоеванный им престиж отпугивали от Болгарии всех ее врагов и заставляли молчать оппозицию дома. Но теперь все знали, что ужасный царь более не мог им вредить; он был мертв, а его империя стала желанной добычей для стервятников. Соседние нации — хорваты, мадьяры и печенеги — собрались на границах и угрожали вторжением; даже император Роман, как считают историки, готовил экспедицию. Георгий собрал отряды и отправил их, чтобы произвести демонстрацию сил во Фракии; но после четырнадцати лет непрерывной войны, двигаясь туда и сюда по диким Балканским горам, и после бедствия в Хорватии, произошедшего лишь несколько месяцев назад, булгарская армия, хотя и совершила несколько злодеяний[394], не выступала более внушительной силой. Император Роман продолжил свои приготовления. Георгий понял, что вынужден просить мира.

В Болгарии, очевидно, все еще существовала военная партия. Вероятно, остаток старой булгарской аристократии был в основном задействован на военных постах, а она испытывала опасения за свое положение в мирное время. Во всяком случае, регент поступил с осторожностью и тайно отправил своего первого посланника, армянского монаха, в Константинополь, чтобы предложить соглашение и заключить союз-брак. Император согласился и решил созвать мирную конференцию в Месемврии. Императорское посольство прибыло туда морским путем и встретило представителей, которых Георгий, действуя теперь открыто, прислал. Было объявлено о перемирии, а его условия предварительно обсуждены; тогда конференция решила перебраться в Константинополь, где соглашение должно было быть ратифицировано императором и регентом лично. Императорские послы возвратились по суше, через Болгарию, сопровождаемые Стефаном Болгарским, родственником царя; Георгий Сурсувул, сопровождаемый зятем последнего царя, Симеоном, калутарканом и сампсесом, и многими аристократами, вскоре последовал за ними. В Константинополе Георгию разрешили увидеть Марию Лакапину, старшую внучку Романа, дочь императора-соправителя Христофора. Вполне удовлетворенный ее внешностью, Георгий вызвал молодого царя. Петр отправился сразу и, приблизившись к городу, встретил дружественный прием, организованный патрикием Никитой, дедушкой Марии по материнской линии. Булгарскому князю позволили вступить в квартал Влахерны, где Роман беседовал с ним и приветствовал его поцелуем.