История одной семьи - [50]

Мама все еще была на ногах и беседовала с тетей Беатриче, приехавшей из Монополи.

— Моя дочь учится в естественно-научном лицее, — говорила мама. — В следующем году хочет поступать в университет.

У ее собеседницы, красивой белокурой женщины с пышными формами, были такие большие глаза, что они казались вытаращенными от напряжения; над ними трепетали арки длинных ресниц, с виду — а может, и не только с виду — накладных.

Наконец приехали молодожены, и оркестр встретил их свадебным маршем. Гости разразились бурными аплодисментами, когда молодые, сияя, разрéзали атласную ленту и вошли в зал. Я была счастлива за них, но быстро заскучала. На банкете присутствовали и другие молодые люди, друзья моего брата, однако я никого из них не знала. Они заняли столы в глубине зала и болтали о своих делах. Мама была слишком занята, пытаясь подружиться с семьей Беатриче. Было жарко, тафта платья царапала кожу. Меня понемногу охватывало нетерпение. Джузеппе и Беатриче танцевали под «Unchained Melody»[17] в центре зала. Все смотрели на них. Время от времени певец кричал: «Аплодисменты!» Подходящее время, чтобы улизнуть. Я представила лицо Алессандро при виде всей этой показухи: «Вы просто посредственности. Чернь». И эта мысль заставила меня улыбнуться.

Ужасная жара обволакивала красивые белые стулья в стиле модерн, стоявшие в саду; зеленые камелии, ряды самшитов и рододендронов в кадках, расставленных по краям прохода, ведущего к банкетному залу. Треск цикад смешался с мелодиями оркестра. Я закрыла глаза, ожидая, пока дыхание, прерывающееся от жары, не восстановится, чтобы можно было сделать глубокий вдох, глотнуть чистого кислорода. Именно тогда я и услышала этот голос — пронзительный резкий голос зрелой женщины, который пожаловался:

— Говорила же тебе, что мы опоздали!

Я открыла глаза и сразу увидела ее. Она неловко ковыляла на очень высоких каблуках, глубоко вонзающихся в гравий. Я не сразу ее узнала. Меня обманули круглое лицо, пышная фигура и огромная грудь, которую подчеркивало глубокое декольте ярко-красного платья. Кто-то счел бы его вульгарным, но мне оно показалось сногсшибательным. И тут я поняла, кто это, — по длинным черным волосам, спускающимся на спину мягкими локонами.

— Магдалина… — выдохнула я.

Почему-то я невольно вскочила. Мне хотелось встретиться с ней, может, показать, как я изменилась: я теперь тоже была женщиной, а не ничтожной мелкой Малакарне. Она наклонилась, чтобы поправить туфлю на тонюсеньком каблуке, и только тогда я заметила ее спутника. Все мое внимание сосредоточилось на Магдалине, и тот, кто шел с ней рядом, показался мне сперва просто незнакомцем в сером костюме и светлой рубашке, но когда они оба остановились, я присмотрелась внимательнее и замерла, растеряв все слова и мысли. У спутника Магдалины были вытянутый заостренный овал лица, смолянисто-черные волосы и большой рот с жесткой и суровой складкой. Только глаза остались прежними, ярко-зелеными; очень длинные ресницы, густые брови. Мы узнали друг друга за один удар сердца.

— Микеле… — прошептала я.

— Мария.

И, словно в какой-то жестокой игре, прошлое вернулось ко мне. Запах моря, крики чаек. Его рука сжимает мою рядом с мертвым телом Винченцо. Я помнила, в каком месяце какого года мы встретились впервые; помнила, как учитель высмеивал его перед всеми. Жирдяй, жиртрест… Микеле так изменился. Стал красивым: широкие плечи, скульптурно вылепленные ноги, выпуклая челюсть. Каждый килограмм детского веса превратился в мускулы и силу. Но я вспомнила гораздо больше. Как будто, увидев его, я увидела и себя, проложив мост между настоящим и прошлым. Короткая яркая жизнь пролетела передо мной в мгновение ока. Я вспомнила слезы, свои и мамины; бабушку Антониетту, которая заставила меня прикоснуться к твердому комку под мягким маслом ее груди, измученное лицо папы: «Ты больше не должна видеться с ним. Никогда». Бесповоротное решение, невыносимая уверенность. И вот теперь он тут, в нескольких метрах от меня.

— Микеле… — прошептала я снова.

— Вы только гляньте, кто здесь! Маленькая Малакарне!

Ненавистный голос Магдалины вернул меня к реальности, заставил подскочить, будто ночью, когда внезапно просыпаешься оттого, что тебе снится падение. Пронзительная нота, разрушившая тихую гармонию.

Словно камни в море

1

С Микеле было нелегко разговаривать. Легкость, с которой я рассказывала о себе, когда мы были детьми, исчезла.

— Хорошо выглядишь, — сказал он тихо, но явно смущенно, в то время как Магдалина расточала мне поцелуи и объятия, не беспокоясь о пятнах яркой помады, остающихся у меня на щеках.

— Где ты был? Я давно тебя не видела в нашем районе.

— Ты тоже пропала.

Я пригладила волосы, заправила прядь за ухо. Конечно, я не могла сказать ему, что последние несколько лет жила как отшельница, каждый раз меняя путь, когда мне грозила встреча с прошлым.

— Много занималась. Я на последнем курсе естественно-научного лицея.

— Ах, учеба! — махнула рукой Магдалина. — У тебя мозги не хуже, чем у моего брата, но для чего они тебе? Работу все равно не найдешь. Тебе придется уехать, найти другой путь, чтобы не умереть с голоду. Я бросила школу много лет назад и стала парикмахершей. Хожу по домам, хорошо зарабатываю и собираюсь купить машину.