История одного ужина - [9]

— Пусть так, — неожиданно спокойно отозвался Макелла. — На то вы специалисты, а я… специалист в других сферах. Выпотрошите этого ублюдка, разрежьте хоть на тридцать три части, но найдите мне причину. Я оплачу ваше расследование, сколько бы оно ни стоило. Если вы скажете, что он виноват в смерти моего приятеля и мои подозрения полностью оправдаются… Что ж, не стану делать секрета из своих замыслов. Я превращу его в металлолом самолично, гайку за гайкой, собственными руками. Это не вернет мне Агафия, но поверьте, ему от этого легче не станет. Итак?

Я слишком хорошо знала Христофора чтобы сомневаться в его ответе.

— Приводите его, — просто сказал мой начальник. — И мои люди попытаются с ним что-то сделать.

Макелла кивнул. Из кармана пиджака он вытащил небольшую вещицу формой и размером напоминающую морскую раковину, разве что более плоскую по сравнению с теми, что выбрасывает на пляжи Средиземное море, и выполненную из тусклого металла. Аурикулофон, дорогая штучка, пока даже по меркам Константинополя. Марк тоже с интересом уставился на зачарованную вещь, Макелла же не медля приложил ее к уху, нажал несколько крошечных кнопок и, когда ему ответили, быстро сказал в миниатюрный телевокс несколько слов, расслышать которые я не смогла.

А потом задние двери трактуса, стоявшего перед особняком, распахнулись, так легко, словно были сделаны из легкой парусины, а не из металла. И наружу выбрался он, механический убийца-отравитель.

— А он не такой уж и большой, — прикинул Марк. Он опять стоял рядом со мной у окна. — По крайней мере, не больше, чем мне думалось.

— Он не выглядит страшным, — сказала я, отчаянно желая чтобы голос мой в эту минуту звучал ровно. Далось это мне или нет, но Марк, как обычно в такие минуты, положил мне на плечу свою огромную и тяжелую теплую руку. И это помогло — как обычно. — Я имею в виду, он больше похож на…

— На словенский самовар, — хмыкнул Марк.

— И вовсе нет! Скорее на… Он не родственник Буцефалу?

— О нет, от боевого дроида в нем не больше, чем во мне — от судебного пристава. Кстати, до чего удачно, что Буц спит. Будь он на посту, я чувствую, здесь разыгралась бы настоящая битва. Пожалуй, знаете, включу-ка я его через часок… Нет, про серва-отравителя это, конечно, все вздор, но мне будет уютнее, если рядом окажется старина Буц.

Мне показалось, что страх, осторожно сжимающий мое горло сухими твердыми пальцами, куда-то пропал. Рядом с Буцем не может быть страшно, а кроме того рядом стоит Марк, который с голыми руками остановит любого взбесившегося серва, пусть даже у того будет десяток рук.

Шаги серва в коридоре я должно быть услышала раньше всех. Просто ритмичный стук, немного приглушенный, точно кто-то рядом нарочно топает в пол ногой в толстенном кожаном сапоге. У первых сервов были стальные ноги с гладкими подошвами, из-за этого они регулярно портили полы, оставляя на нем настоящие зарубки. Кроме того, первые сервы падали гораздо чаще, но Кир как-то объяснил, что это не из-за ног, просто у них был гирометр примитивной конструкции, не позволявший эффективно рассчитывать нахождения центра тяжести. Современные сервы, говорил Кир, не могут упасть даже если окажутся в центре сильнейшего землетрясения.

Серв вошел в кабинет и я против воли схватила Марка за руку. Марк лишь подмигнул мне, ничуть не обеспокоившись. Что же до Христофора, тот рассматривал механического гостя с нескрываемым интересом — и я понимала, отчего.

За время службы в Обществе мне пришлось насмотреться на многих сервов. Пожалуй, я бы не покривила душой, если бы сказала, что знакома с подавляющим количеством стальных слуг, выпущенных всеми чародейскими фабриками мира за последние лет пять. Я быстро привыкла к тому, что сервы разнятся между собой, причем зачастую самым радикальным образом. Я видела сервов огромных, например промышленные модели, занятые у станков и чанов с расплавленным металлом, и сервов крошечных — размером с пепельницу, катающихся по полу и подбирающих мусор. Черных, как безлунная ночь, серых как необработанный холст и багровых, как закат зимой. У некоторых из них было по две руки, у других же — до полудюжины. У всех этих сервов была одна общая деталь — всем им неизвестные чародеи-скульпторы придавали сходство с человеческим телом. Иногда оно выглядело больше насмешкой, столь искажены или гипертрофированы были пропорции, но всегда механические слуги лепились по образу и подобию их создателей. С развитием чародейской науки и совершенствованием оборудования сервы стали достаточно точно копировать людей — они обзавелись человеческими пропорциями, зачастую достаточно достоверными, тонкими шеями, округлыми головами, плоскими ступнями. Особое внимание всегда уделялось лицам. «Серв — не бездушная машина — это ваш помощник и друг!» — кричали рекламные заголовки производителей. Но человек оказался крайне консервативным существом, по крайней мере он не смог принять в качестве товарища и друга полтонны скрипящего железа с равнодушными глазками объективов. И сервы стали обзаводится тем, что должно было по замыслу чародеев придать им еще большее сходство с людьми — лицом. Поначалу это, конечно, были лишь грубые подобия. Железные маски с неказистым рельефом, условно повторяющим контуры человеческого лица. И хотя лицо это ничего не выражало, да и не могло выражать, данное новшество было оценено — и вскоре с конвейеров во всех уголках Ромейской Империи стали сходить новые сервы, иные из которых могли похвастаться даже точной имитацией рта и глаз.