История Невского края - [97]
Академия художеств. Раскрашенная гравюра Т. Малтона по рис. Дж. Хирна. 1789 г. Фрагмент
К этому перечню следовало бы добавить Горное училище (нынешний Горный институт), Смольный институт благородных девиц, Воспитательный дом, Учительскую семинарию, оспопрививальный дом и еще многие другие учреждения, появившиеся в Петербурге заботами Екатерины II и ставшие впоследствии для нашего города знаковыми. Впрочем, следует заметить, что нередко увлечение, с которым императрица занималась созданием различных полезных для ее подданных заведений, при первых же неудачах пропадало, не принося благих результатов. Так, остался лишь на бумаге проект устройства деревенских школ, как и практически все проекты, связанные с дарованием прав крестьянскому сословию.
Вид Дворцовой набережной от Петропавловской крепости. Картина Ф. Я. Алексеева. 1794 г.
При Екатерине наш город обрел и важнейшие черты своего внешнего облика. Это прежде всего гранитные набережные. В городе реки и каналы облицовывали камнем и прежде, но только при Екатерине эта работа стала планомерной; в городской черте были полностью одеты в гранит левый берег Невы, Фонтанка и названный в честь императрицы Екатерининский канал>[209], а также большие участки других рек и каналов. Особое значение в формировании облика Петербурга имели и решетки (прежде всего, необходимо упомянуть легендарную решетку Летнего сада, сооруженную по проекту Ю. М. Фельтена), а также множество великолепных зданий как в самом Петербурге, так и в его пригородах. В творчестве таких зодчих екатерининского времени, как А. Ринальди, Дж. Кваренги, Ж. Б. М. Валлен-Деламот, Ю. М. Фельтен, Ч. Камерон, И. Е. Старов и др., сформировался архитектурный стиль, называемый классицизмом, который не только стал определять облик Санкт-Петербурга, но и оказал глубочайшее воздействие на психологический строй петербуржцев. «Организованное посредством архитектурных образов пространство „Северной Пальмиры“ должно было изменить и действительно меняло представление людей о самих себе и о своей эпохе», — пишет о екатерининском Петербурге современный историк Б. М. Матвеев.
К екатерининскому царствованию относится и окончательное формирование цепи великолепных императорских дворцов с парками, что опоясывают Санкт-Петербург с юга: от Ораниенбаума через Петергоф, Ропшу, Стрельну, Гатчину, Павловск, Царское Село до Пеллы — несохранившейся екатерининской резиденции в среднем течении Невы.
Все перечисленные и многие другие проекты, осуществленные при Екатерине II и в Петербурге, и в других частях империи, составили славу царствования «Семирамиды севера», как назвал ее Вольтер. Однако внимательный взгляд историка может различить за внешним блеском екатерининских свершений некоторые обстоятельства, заставляющие этот блеск потускнеть. «Совершенно естественно, что роскошные дворцы, оставшиеся после более чем тридцатилетнего царствования, не могут не вызывать восхищение, когда им возвращается первозданная красота, равно как и картинные галереи и скульптура, наполняющие их, однако не покидает мысль о том, что успехи просвещения и науки могли быть более впечатляющими, а „средний класс“ российского общества, наконец, появился бы и встал на ноги, будь правление более основательным, последовательным в своих усилиях и, что называется, отеческим», — пишет современный историк С. Н. Искюль.
Провозглашавшиеся Екатериной намерения улучшить государственное устройство России имели чрезвычайно прогрессивный (если не сказать революционный) характер, однако на деле они почти всегда оставались всего лишь декларациями. Даже в тех случаях, когда делались какие-то шаги для реализации этих намерений, в итоге все заканчивалось сохранением существующего положения. Так, созвав Комиссию для составления нового Уложения и направив ей свой «Наказ», который Екатерина составила на основе трудов Ш. Монтескье и Ч. Беккариа и опубликовала его не только на русском, но и на нескольких европейских языках, императрица вскоре потеряла к этому детищу всякий интерес. Комиссия, совершенно бесплодно прозаседав полтора года, была временно распущена из-за начала турецкой войны да так более и не собралась.
Неоднократно Екатерина строила планы отмены крепостного права в России. Однако на деле количество крестьян-рабов в империи в целом и в Петербургской губернии в частности значительно возросло, а тяжесть крепостного гнета увеличилась. Этому способствовала широко применявшаяся императрицей практика жалования своим фаворитам и выслужившимся сановникам заселенных крестьянами имений. В основном раздавались земли с крестьянами (прежде бывшими вольными) на вновь присоединенных к России территориях: в Лифляндии, Белоруссии, Малороссии, на Крымском полуострове и т. д. Всего, по подсчетам историка В. И. Семевского, было пожаловано около 850 тысяч душ обоего пола. Кроме того, дарились поместья, относившиеся к так называемым государевым вотчинам, то есть формально находившиеся в личной царской собственности («государевы» крестьяне на этих землях были значительно менее угнетаемы, чем помещичьи). К примеру, в 1762 году любимец императрицы граф Григорий Орлов получил от нее в дар мызу Гатчину с двадцатью окрестными деревнями, а два года спустя — мызу Ропшу с построенным Растрелли дворцом (где, кстати, незадолго до этого не без участия Алексея Орлова — брата фаворита — был убит низложенный император Петр III), а в придачу к Ропше — Елисаветгоф, Кипень и еще сорок с лишним деревень в окрестностях Петербурга с населением более четырех тысяч душ. Часть из этих пожалований была, правда, позднее вновь приписана к дворцовым владениям, но Орлову взамен были даны другие — Лахта и Осиновая Роща. Последняя по просьбе графа была выкуплена в казну и затем досталась другому фавориту императрицы — Г. А. Потемкину.
