История моей жизни - [21]
Оглядываясь на прошлое, я до сих пор скорблю о том, что наша страна избавилась от проклятия рабства, только заплатив за это такой дорогой ценой, как Гражданская война. Но дело заключалось не только в уничтожении рабства. Слабая союзная конституция, предоставлявшая такие широкие права штатам, без сомнения, явилась бы препятствием для образования сильного и твердого центрального правительства или по меньшей мере надолго задержала бы его. У южных штатов были центробежные стремления. А в настоящее время преобладает центростремительная тенденция, все концентрируется вокруг Верховного суда, решения которого не только имеют силу закона, но и носят политический характер. Единство безусловно необходимо во многих областях управления.
В это время железнодорожная компания приступила к постройке собственной телеграфной линии. Нам нужно было послать туда служащих. Большинство из них получили подготовку в нашей питсбургской конторе. Телеграфное сообщение разрасталось тогда с неимоверной быстротой, и требовалось открывать все новые и новые телеграфные отделения.
11 марта 1859 года я назначил своего прежнего сотоварища по службе Дэви Маккарго, бывшего рассыльного, как и я, заведующим таким отделением. Мы с Дэви можем гордиться тем, что первыми в Америке ввели женский труд на железнодорожном телеграфе. А может быть, даже на телеграфе вообще. Мы обучали девушек в различных телеграфных конторах, а затем давали им служебные назначения. Одной из первых телеграфисток была моя двоюродная сестра мисс Мария Хоган. Она служила на товарной станции в Питсбурге. Наш опыт показал, что на женщин-телеграфисток можно больше полагаться, чем на мужчин.
Мистер Скотт был самый доброжелательный начальник, какого только можно себе представить. Я все больше привязывался к нему. В моих глазах он был великим человеком, и все преклонение перед героями, на какое способен юноша, сосредоточилось у меня на нем. Под его руководством я с течением времени исполнял все больше служебных функций, которые не входили в круг моих непосредственных обязанностей.
Одно происшествие, отчетливо сохранившееся у меня в памяти, послужило поводом к моему решительному повышению по службе. В то время железные дороги были еще одноколейными. Поэтому приходилось передавать по телеграфу распоряжения об отправке поездов. Насколько мне известно, только директор дороги имел на это право. Эти телеграфные приказы не были вполне безопасны, так как в то время железнодорожное движение еще только начиналось и не хватало достаточно квалифицированного персонала. Мистеру Скотту приходилось чуть ли не каждую ночь проводить на железнодорожной станции, потому что то и дело происходили сходы поездов с рельсов и другие расстройства движения, требовавшие его вмешательства. Поэтому сплошь да рядом случалось, что мистера Скотта утром на станции не было.
Придя однажды утром на службу, я узнал, что на Восточной линии произошла серьезная катастрофа, задержавшая отправление экстренного поезда на запад, и что пассажирский поезд, шедший на восток, продвигался вперед только с помощью железнодорожного сторожа, сигнализировавшего на каждом повороте пути. Товарные поезда, шедшие в обоих направлениях, давно уже были отведены на запасные пути. Мистера Скотта нигде нельзя было найти. Я не мог устоять перед искушением вмешаться в это дело — на свой страх и риск послать по телеграфу нужные распоряжения и таким образом снова наладить движение. «Смерть или Вестминстерское аббатство»>30, — пронеслось у меня в голове. Я ясно понимал, что в случае ошибки меня ожидает отставка, опала и, быть может, даже предание суду. Но, с другой стороны, передо мной была перспектива дать отдых измученному персоналу товарных поездов, пробывшему всю ночь на железнодорожных путях. В моей власти было снова пустить в ход весь механизм. Я точно знал, что могу это сделать. Мне часто приходилось передавать по телеграфу распоряжения мистера Скота. Я знал, как надлежит действовать в данном случае, и тут же приступил к делу. Я начал отдавать распоряжения от имени мистера Скотта и, сидя за телеграфным аппаратом, отправлял поезда, передвигая их с одной станции на другую, предпринимал все необходимые меры предосторожности — и привел все в полный порядок, когда наконец появился мистер Скотт. Он уже знал о перерыве в движении. Его первые слова были: «Ну, в каком положении дело?». Он поспешно подошел к моему столу, взял бумагу и карандаш и начал писать распоряжения. Тут я вынужден был заговорить и очень робко начал:
