История моей смерти - [29]
Голова… Она стала совсем слабая. Я прощупал под повязкой, что рана вроде бы больше не кровоточит; только она осталась словно бы открытой — мягкой и очень чувствительной. Как будто пролом в кости затянулся тонкой кожицей, которую даже нельзя задевать. Рана почти не болела — только глаза иногда заволакивало, и я видел мир как бы сквозь витражное красное стекло. Живот мой зажил уже совершенно, остался только шрам — во времена учебы я мог бы радостно похвастаться таким солидным увечьем. Тогда нам всем казалось, что шрамы прибавляют рыцарю мужественности.
Однако хотя раны мои исцелились, происходило что-то непонятное. Я совершенно ослабел. Казалось бы, пора начинать ходить и двигаться, накопить сил за время долгого лежания — а я чем дальше, тем делался больнее. Я ходил по комнате, теперь уже мог сам позаботиться касательно тех дел, «без которых порою никто не может обойтись»; но даже руки отказывались двигаться твердо и дрожали, голова кружилась почти всегда, а просидев на кровати более получаса я вынужден бывал откинуться на подушку. В ушах стоял ровный шум, похожий на далекий рокот моря в раковине. Похоже, мною к тому же овладевало черное отчаяние. Не хотелось ничего — ни ругать Гаспара, ни нападать на него во сне, ни читать книги… Даже дождаться помощи хотелось все меньше и меньше. Полутемная комната и постоянное ощущение потери делались все более привычны, и я уже не желал смотреть в окно. Я устал волноваться о брате и думать о Роланде, и держаться за то, что в первые дни укрепляло меня — воспоминания о том, как раньше все было хорошо. Эти светлые картинки казались попросту ложью. Разве не вся моя жизнь была так беспросветно темна? Я начал помышлять о смерти.
О смерти! Проще всего было бы уморить себя голодом. Но… Та надежда, которая все еще не умерла внутри у меня, восставала просив этого с силой, которой я не ожидал. К тому же я боялся. Когда я в первый раз отказался от еды, Гаспар не стал возражать — просто снова ударил меня по голове, и на руке моей вскоре обнаружился новый — шестой по счету — шрам. Я в самом деле боялся — боялся быть бит, боялся боли и новых унижений, и шрамы внушали мне почему-то глубочайшее отвращение. Я чувствовал, что они связаны с отвратительным колдовством, сосущим последние жизненные силы. Нет уж, так просто подарить им это — подарить им свою смерть — я не собирался! И помогать убивать себя не хотел. Поэтому вскоре по пробуждении попросил у Гаспара — хотя и через силу — еды. Бульона и хлеба.
К чести его будет сказано, что такие мои просьбы он исполнял быстро и безоговорочно. Не приносил мне старик только того, чего я куда больше желал: книг и новостей. Как-то задремав днем — я теперь удивительно много спал, но короткими урывками, по нескольку часов — я увидел во сне отца. Проснувшись с ясным воспоминанием в голове, я попросил у старого слуги чего-нибудь поесть; и пока он ходил за едой, поскорее засунул руку под матрас. И в самом деле, под пальцами захрустела бумага! Я вытащил на свет отцовское письмо — то самое, предсмертное — и жадно перечитал его, хотя света в комнате было и мало, только из щелей в ставнях. Но я слишком соскучился по чтению, чтобы беречь глаза.
«Да благословит тебя Господь, возлюбленный сын»… Я зашмыгал носом от жалости к себе. Знал бы ты, отец! Знал бы ты, как горестно и бесславно я тут умираю, на нашей земле… Уж лучше бы я не послушал тебя и вернулся в Город. Уж лучше бы Этельред меня убил тем ударом. Уж лучше бы что угодно еще! Вот тебе и «береги себя от гордыни, зависти и злобы людской»… Но тут мой взгляд за что-то зацепился, и я вернулся глазами на несколько строчек раньше: «Этельред, сын Этельстана». Как же я раньше не замечал?
Теперь история северного барона, окончившаяся в год моего рождения, всплыла у меня в голове. Рейнард говорил тогда на башенке — «Отец рассказывал про Этельстана… С ним не долго-то церемонились», вот как сказал мне Рей в ночь перед поединком. Почему же я не связал это имя ни с чем? Этельстан. Неужели тот самый северный барон, которого за колдовство лишили земель? Это сделал еще отец нынешнего короля, если я не ошибаюсь. А Этельред, значит, сын того колдуна. Вот почему и его отец, и он сам жили в Замке Орла и притворялись верными вассалами Роландова рода! Просто им было негде больше жить. И вот зачем Этельреду понадобились мои земли! Потому что своих у него вовсе нету…
За дверью затопал Гаспар, и я быстро спрятал письмо под подушку. Не хотелось лишиться последнего, что я мог читать.
Как ни странно, это короткое письмо поддерживало мою голову на поверхности. Я перечитывал его каждый день: листок бумаги воплощал в себе связь… не с миром живых, вовсе нет — просто с миром, где меня кто-то любит. Мне даже несколько раз снилось, что брат приехал спасти меня, у него огромное войско, он трубит в рог за окном… Но это была всего лишь Этельредова охота.
Один раз в моей жизни произошли некие изменения — я бы не сказал, что это меня развлекло! Потому что Гаспар меня попросту поднял с постели, заставил одеться в меховую жилетку и плащ, потом крепко связал поверх одежды и оттащил на руках, как ни странно, в погреб. За краткое путешествие по дому я успел увидеть, что все в нем переставлено, стол развернут наоборот — торцом к двери, снято большое распятие, украшавшее стену в рыцарском зале… И так странно пусто. Я не видел по пути никого из слуг — своих ли, вражеских — и еще, конечно, я не видел Этельреда.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Действие происходит в альтернативном 1980 году, в альтернативных Москве-Риме-Флоренции, которые во многом — но не во всем — совпадают с прототипами. Предупреждение: в этом тексте встречаются упоминаются такие вещи, как гомосексуализм, аборты, война. Здесь есть описания человеческой жестокости. Часть действия происходит в среде «подпольных» католиков советской России. Я бы поставил возрастное ограничение как 16+.Некоторые неточности допущены намеренно, — в географии Москвы, в хронологии Олимпиады, в описании общины Санта-Мария Новеллы, в описании быта и нравов времен 80-х.
Продолжение «Похода семерых». Всего книг планируется три, это — вторая.Дисклеймер: это не седевакантистская книга. Это книга о периоде Великой Схизмы. Мне казалось это самоочевидным, но все же нужно предупредить.
Мир, в котором сверхсовременные технологии соседствуют с рыцарскими турнирами, культом служения прекрасному и подвигами странствующих паладинов.Мир, в котором Святой Грааль — не миф и не символ, но — реальность, а обретение Грааля — высокая мечта святого рыцаря.Легенда гласит: Грааль сам призовет к себе Избранных.Но неужели к таинственной Чаше можно добраться на электричках?Неужели к замку Короля-Рыбака идут скоростные катера?Каким станет Искание для семерых, призванных к поискам Грааля?И каков будет исход их искания?
В детстве она была Софьей Олелькович, княжной Слуцкой и Копыльской, в замужестве — княгиней Радзивилл, теперь же она прославлена как святая праведная София, княгиня Слуцкая — одна из пятнадцати белорусских святых. Посвящена эта увлекательная историческая повесть всего лишь одному эпизоду из ее жизни — эпизоду небывалого в истории «сватовства», которым не только решалась судьба юной княжны, но и судьбы православия на белорусских землях. В центре повествования — невыдуманная история из жизни княжны Софии Слуцкой, когда она, подобно троянской Елене, едва не стала причиной гражданской войны, невольно поссорив два старейших магнатских рода Радзивиллов и Ходкевичей.(Из предисловия переводчика).
Роман «Серапионовы братья» знаменитого немецкого писателя-романтика Э.Т.А. Гофмана (1776–1822) — цикл повествований, объединенный обрамляющей историей молодых литераторов — Серапионовых братьев. Невероятные события, вампиры, некроманты, загадочные красавицы оживают на страницах книги, которая вот уже более 70-и лет полностью не издавалась в русском переводе.У мейстера Мартина из цеха нюрнбергских бочаров выросла красавица дочь. Мастер решил, что она не будет ни женой рыцаря, ни дворянина, ни даже ремесленника из другого цеха — только искусный бочар, владеющий самым благородным ремеслом, достоин ее руки.
Мрачный замок Лувар расположен на севере далекого острова Систель. Конвой привозит в крепость приговоренного к казни молодого дворянина. За зверское убийство отца он должен принять долгую мучительную смерть: носить Зеленый браслет. Страшное "украшение", пропитанное ядом и приводящее к потере рассудка. Но таинственный узник молча сносит все пытки и унижения - и у хозяина замка возникают сомнения в его виновности. Может ли Добро оставаться Добром, когда оно карает Зло таким иезуитским способом? Сочетание историзма, мастерски выписанной сюжетной интриги и глубоких философских вопросов - таков роман Мирей Марк, написанный писательницей в возрасте 17 лет.
О одном из самых известных деятелей Белого движения, легендарном «степном волке», генерал-лейтенанте А. Г. Шкуро (1886–1947) рассказывает новый роман современного писателя В. Рынкевича.
«На правом берегу Великой, выше замка Опочки, толпа охотников расположилась на отдых. Вечереющий день раскидывал шатром тени дубравы, и поляна благоухала недавно скошенным сеном, хотя это было уже в начале августа, – смутное положение дел нарушало тогда порядок всех работ сельских. Стреноженные кони, помахивая гривами и хвостами от удовольствия, паслись благоприобретенным сенцем, – но они были под седлами, и, кажется, не столько для предосторожности от запалу, как из боязни нападения со стороны Литвы…».
Роман посвящен судьбе семьи царского генерала Дмитрия Вороновского, эмигрировавшего в 1920 году во Францию. После Второй мировой войны герои романа возвращаются в Советский Союз, где испытывают гонения как потомки эмигрантов первой волны.В первой книге романа действие происходит во Франции. Автор описывает некоторые исторические события, непосредственными участниками которых оказались герои книги. Прототипами для них послужили многие известные личности: Татьяна Яковлева, Мать Мария (в миру Елизавета Скобцова), Николай Бердяев и др.