История Мэй. Маленькой Женщины - [23]

– Держи. Разводи теплой водой, можешь капнуть меда, если малышка будет капризничать и не захочет глотать. Но только если поднимется жар. Нужно понимать, когда стоит беспокоиться, а когда нет.

Знахарка повернулась к Мэй спиной и стала возиться с какими-то склянками, набитыми листьями и порошками, похожими на землю всевозможных оттенков. На балках над головой висели для просушки листья и ветки, наполняя хижину резким запахом леса.

– Некоторые травы ядовиты, – сказала Эбигейл, не поворачивая головы. – Трудно представить, как может навредить то, что в маленьких дозах приносит пользу.

Мэй подумала, что это относится не только к травам, но и ко всему остальному тоже. Взять, например, Рай: тут чудесно и в то же время очень тяжело. Вначале Рай был источником радости и новых открытий, а сейчас – одни напасти. И что же? Как жить?.. Наверное, одной из тайных способностей Эбигейл было умение читать чужие мысли, потому что, не отрываясь от своих дел, она вдруг произнесла в тишине, нарушаемой только легким посапыванием Джун:

– Жить, как можешь. Брать, что причитается. Подстраиваться и меняться. Ты замечала когда-нибудь, как растение ищет солнца? Как оно упрямо поворачивается за солнцем, пока не находит свет.

Мэй вспомнила мамины розы и подсолнухи с их растрепанными головками.

– У природы можно многому научиться. Твоему другу это известно. Поэтому он и стал моим соседом. Он не боится приспосабливаться и меняться. И ты не должна бояться.

«Но я – я просто хочу пожить спокойно», – подумала Мэй. Видимо, Эбигейл снова прочитала ее мысли, потому что сказала:

– Спокойствие плохо для всего живого. Оно располагает к лени. Беспокойство куда лучше.

Мэй попробовала на вкус это красивое слово, повертела его так и сяк. Беспокойство. Я хочу всегда быть беспокойной, подумала она, и ей стало хорошо, как когда принимаешь сложное решение и успокаиваешься.

Должно быть, она тоже заснула, хотя бы на несколько минут, потому что вздрогнула от хриплого со сна голоска Джун: «Мама… домой… на ручки».

– Идите домой, – сказала Эбигейл.

Мэй взяла Джун на руки. Лоб у малышки был прохладный, а сама она как будто даже стала легче. Эбигейл укрыла ее сверху одеялом и добавила:

– Идите и больше не возвращайтесь.

Это было хорошее пожелание, и Мэй очень надеялась, что оно сбудется.

Как бы то ни было, Мэй никогда не будет разговаривать с матушкой о том, что нашла в сундуке. Ведь Мэй не должна была этого знать. Не должна была туда заглядывать. К тому же бывают вещи, которые любят тишину.

Сказать спасибо миру

Дорогая Марта!

Мама беспокоится, что весенние всходы не дадут достаточно урожая, чтобы прокормить нас целую зиму. Отец как всегда не унывает, говорит, как-нибудь справимся: может, приедет какой-нибудь новый единомышленник и привезет с собой запасы, и тогда мы выдержим и не сдадимся; или деньги, на которые их можно раздобыть. Не сдадимся – как будто мы на войне. Матушка шепчет ему, чтобы он не говорил такого при детях, но она шепчет слишком громко, и мы все равно слышим, а он сердится и говорит, что мы, дети, должны делить с ними все, даже если что-то идет не по плану, и в конце концов я не могу отделаться от страха. Вообще-то мне это совсем не нравится. Я бы хотела быть беззаботной девчонкой, но не получается. Редко когда я могу забыться и отвлечься. К счастью, на День благодарения получилось.

Прекрасный Господин объяснил мне, что это праздник братской помощи и что говорить спасибо надо индейцам, потому что именно благодаря им наши предки не умерли от голода, когда прибыли сюда, замерзшие и оборванные, изнуренные долгим путешествием на корабле и болезнями. Местные обитатели лесов помогли им, показав, какие растения сажать и каких животных есть, и тогда спустя год стал возможен праздничный стол на День благодарения, ломящийся от блюд из индейки, маиса и тыквы. А потом наши предки решили воспользоваться всем этим изобилием и, набив желудки и окончательно окрепнув, начали отнимать у индейцев все, что можно. Да еще изобрели всякие законы и стали сами решать, кто хороший, а кто плохой, и все это нечестно – но я уже писала, Марта, не хочу тебе слишком докучать. Вообще-то это взрослые разговоры, и я, конечно, рада, что Прекрасный Господин их со мной ведет – выходит, он считает меня достаточно взрослой; но они мне быстро надоедают.

А у нас на День благодарения индейкой даже не пахнет, зато есть черничный соус и все остальное – тыквы и кукуруза. У меня уже мозоли на руках, столько початков пришлось очистить в последние дни: теперь они все висят на веранде и сушатся, подвешенные за хохолки, как пойманные чертенята, потом их можно будет заготовить на зиму. Да, милая Марта, мы делаем запасы, как настоящие еноты, ведь тут нет магазинов и лавок, где можно купить продукты, разве что один деревенский, но мы его не очень-то жалуем, поэтому лучше запастись как следует перед спячкой. Часть зерен родители решили подарить индейцам, которые не причиняют нам никакого беспокойства, даже наоборот; а я очень обрадовалась, что у меня появился отличный повод навестить Две Луны.

Еще я прихватила для нее чашку варенья. Она окунула в него палец – понимаешь, Марта, они не пользуются столовыми приборами, – облизала и сначала поморщилась, как будто не привыкла к такой сладости. Но, должно быть, быстро распробовала, потому что через минуту чашка уже была пуста.