История меланхолии. О страхе, скуке и чувствительности в прежние времена и теперь - [19]
Наиболее часто использовали термин невроз (появившийся еще в XVIII веке). К нему относили ипохондрические проявления, перепады чувств, страхи, а также новый симптом сильной усталости. Новым был термин ангедония (от ап- «не-», и Ьеёопе «наслаждение»). Его придумал психолог Т.А. Рибо в 1896 году для обозначения апатии, невозможности получить удовольствие ни от еды, ни от секса, ни от эмоций. Страдающие этим диагнозом люди проявляют вежливый интерес к окружающему миру, но не участвуют в его жизни, находясь словно бы за занавесом. Человек погружен в саморефлексию и страдает от собственного безразличия. Еще одно популярное в то время понятие — (псих)астениЯу автором которого является Пьер Жане. Оно определяется как психическая слабость и недостаток энергии: движения медленны и вялы, быстро наступает усталость. (Псих)астенику свойственны нерешительность, депрессивность, пессимизм, сомнения и навязчивые представления.
Интересно, что вышеперечисленные симптомы наблюдались у большинства пациентов, приходящих на прием к невропатологу. Об этом, в частности, свидетельствуют записи в журнале стокгольмского врача Фритьофа Ленмальма. Он называет страдание своих пациентов «серым» и подтверждает распространенность данного типа меланхолии.
Структура чувств, представленная этими симптомами, свидетельствует об уязвимости человека в быстро изменяющемся мире. «Меланхолия — основное настроение нашего времени», — пишет
Харви Фергюсон>64. Типичные для рубежа веков напряжение и усталость следует считать результатом кризиса личности, обусловленного стремительной секуляризацией, индустриализацией и модернизацией общества. Параллельно развивались и крепли критическое отношение к цивилизации, отчуждение и страх перед темными силами в душе человека. Декадентство в литературе и ницшеанский пессимизм играли на чувстве страдания. В одно и то же время в Вене жили Фрейд, Малер, Витгенштейн и основатель политического сионизма Теодор Герцль. Эмиль Дюркгейм и Вальтер Беньямин писали о царящих в Париже и Берлине настроениях одиночества и отчуждения. В Стокгольме были свои эксперты по серой меланхолии — Яльмар Сёдерберг>11 и целый ряд других писателей и художников.
В романе Жюли Цее «Инстинкт игры» (2004) описывается человек нового сорта. Он свободен от нравственных установок и чувств. Он пуст. И потому совершенен. «Тайна заключается в том, чтобы наслаждаться единственным даром, которым природа наделила его сполна: равнодушием к собственному существованию».
Когда Фрейд анализирует различия между печалью и меланхолией, он также исходит из понятия пустоты. «При печали обеднел и опустел мир, при меланхолии — само “Я”»>65. С тех пор многие социологи, философы и психологи эксплуатируют тему пустоты, изображая современную личность в депрессивном колебании между страстью и дурманом>66.
Перестав думать про гениев и волков, меланхолики начали размышлять о своих поражениях. Они не страдают от разочарований, разочарование — это часть их личности. Темой их фантазий стала тоска по чувствам и прикосновениям. Общество потребления сделало классическую меланхолию предметом многочисленных спекуляций: бесконечная неутолимая тоска и бездонная пустота, которую человек пытается хоть чем-нибудь заполнить. Голый белый цвет накладывается на действительность, чисто-белый цвет без теней и оттенков.
Понятие белой меланхолии было впервые использовано поэтом XVIII века Томасом Греем как название особого элегического настроения. Психоаналитик Андре Грин засвидетельствовал у своих пациентов состояние, которое он назвал белой скорбью. Эти люди страдают от утраты, даже не зная, что именно они потеряли. Они не могут выразить чувства словами и лишь ощущают пустоту, которую стремятся во что бы то ни стало заполнить>67.
Белая меланхолия, в отличие от серой, не имеет иллюзий. Она не верит, что человек лишь потерял контакт с истинным «Я» (хотя именно в этом ее пытаются убедить популярные справочники «Помоги себе сам»), она ставит под сомнение сам факт существования чего-либо истинного. На повестку дня опять вышла проблема, обсуждавшаяся на рубеже XIX и XX веков: общество потребления выхолащивает личность. Тогда это утверждение распространялось на представителей привилегированных классов, меланхолия была принадлежностью избранных. С демократизацией общества меланхолия также сделалась более демократичной.
Теперь ее можно видеть повсюду. Тема хрупкой личности в хрупком мире уже навязла в зубах, но, к сожалению, приходится повторяться. Громкие слова о Боге, мире во всем мире, прогрессе и «народном доме»>: уже не актуальны, и нет новых идей, которые могли бы снять напряженность, затушить эскалацию конфликтов и смягчить поляризацию общества. Рыночные отношения стали для личности клеткой. Критика культуры принимает депрессивные формы: фантазии о насилии, смерти, бегстве, книги о скорби, болезни, саморазрушении, ностальгии и виртуальных мирах.
О чем это говорит? Откуда пустота, что потеряно? Грандиозные общественные проекты раскритикованы и остались в прошлом, а люди почему-то чувствуют себя обманутыми. Какое искреннее депрессивное чувство скрывается за мрачной риторикой? Потеря ориентации и смысла жизни? Или гадкий закон жизни в обществе потребления — пустота рождает потребность, потребность требует удовлетворения?
Самоубийство или суицид? Вы не увидите в этом рассказе простое понимание о смерти. Приятного Чтения. Содержит нецензурную брань.
Автор, являющийся одним из руководителей Литературно-Философской группы «Бастион», рассматривает такого рода образования как центры кристаллизации при создании нового пассионарного суперэтноса, который создаст счастливую православную российскую Империю, где несогласных будут давить «во всем обществе снизу доверху», а «во властных и интеллектуальных структурах — не давить, а просто ампутировать».
Автор, кандидат исторических наук, на многочисленных примерах показывает, что империи в целом более устойчивые политические образования, нежели моноэтнические государства.
Книга представляет собой интеллектуальную биографию великого философа XX века. Это первая биография Витгенштейна, изданная на русском языке. Особенностью книги является то, что увлекательное изложение жизни Витгенштейна переплетается с интеллектуальными импровизациями автора (он назвал их «рассуждениями о формах жизни») на темы биографии Витгенштейна и его творчества, а также теоретическими экскурсами, посвященными основным произведениям великого австрийского философа. Для философов, логиков, филологов, семиотиков, лингвистов, для всех, кому дорого культурное наследие уходящего XX столетия.
Вниманию читателя предлагается один из самых знаменитых и вместе с тем экзотических текстов европейского барокко – «Основания новой науки об общей природе наций» неаполитанского философа Джамбаттисты Вико (1668–1774). Создание «Новой науки» была поистине титанической попыткой Вико ответить на волновавший его современников вопрос о том, какие силы и законы – природные или сверхъестественные – приняли участие в возникновении на Земле человека и общества и продолжают определять судьбу человечества на протяжении разных исторических эпох.
В этом сочинении, предназначенном для широкого круга читателей, – просто и доступно, насколько только это возможно, – изложены основополагающие знания и представления, небесполезные тем, кто сохранил интерес к пониманию того, кто мы, откуда и куда идём; по сути, к пониманию того, что происходит вокруг нас. В своей книге автор рассуждает о зарождении и развитии жизни и общества; развитии от материи к духовности. При этом весь процесс изложен как следствие взаимодействий противоборствующих сторон, – начиная с атомов и заканчивая государствами.