История Манон Леско и кавалера де Грие - [35]

Я уже говорил, что не чувствовал никакого расположения к ревности. Я доверял более чем когда либо клятвам Манон. Это прелестное существо до того вполне овладело моей душой, что во мне; не было к ней иного, даже малейшего чувства, кроме уважения и любви. Я не только не ставил ей в вину, что она понравилась молодому Ж. М., но был в восторге от действия ее чар и гордился тем, что любим, девушкой, которую все считают достойной любви. Я не считал даже удобным сообщать ей о моих намерениях. Несколько дней мы были заняты тем, что перебирали для переделки ее платья и рассуждали о том, можем ли мы без опасения поехать в театр Г. де-Т. приехал к нам в конце недели; мы посоветовались с ним на этот счет. Он увидел, что для того, чтоб угодить Манон, следует отвечать утвердительно. Мы порешили в тот же вечера, вместе с ними, отправиться в театр. Это решение однако не могло быть приведено в исполнение.

– С тех пор, как я не видал вас, – сказал мне г. де-Т., отводя меня в сторону, – я нахожусь в крайнем затруднении, и мое сегодняшнее посещение – его последствие. Ж. М. влюблен в вашу любовницу; он мне в этом сознался. Я пришел к убеждению, что его намерения не справедливы, и осуждаю их. Я сохранил бы его тайну, если б для того, чтоб ей понравиться, он действовал обыкновенным образом, но он отлично знает характер Манон. Не знаю, откуда, он узнал, что она любит хорошо пожить и повеселиться; он уже владеет значительным состоянием, и объявил мне, что хочет, соблазнить ее при помощи великолепнейшего подарка и предложить ей десять тысяч ливров содержания. При равных обстоятельствах, мне может пришлось бы сделать над собой усилие, чтоб предать его; но на вашей стороне не только дружба, но и справедливость; притом, же я быль сам виновником его страсти, неблагоразумно познакомив, его с вами, а потому и считаю долгом, предупредить то зло, которое сам причинил.

Я поблагодарил г. де-Т. за столь важную услугу и сознался, платя ему доверием за доверие, что характер Манон именно таков, как его представляет себе Ж. М., то есть, что она не в силах вынести даже имени бедности.

Но, – сказал я, – в том случае, когда вопрос только в том: больше, или меньше денег, я не считаю ее способной бросить меня ради другого. При теперешнем положении моих дел, я в состоянии не допустить, чтоб она в чем-нибудь нуждалась, и я рассчитываю, что мое благосостояние будет возрастать с каждым днем. Я боюсь только одного, добавил я – именно, чтоб Ж. М., зная наше местожительство, не оказал, нам какой-нибудь плохой услуги.

Г. де-Т. заверил меня, что с этой стороны мне опасаться не следует, что Ж. М. способен сделать безумство из любви, но что низости в нем нет; но что если у него хватит подлости поступить низко, то он, тот самый, что говорит со мною, первый накажет его за это и тем исправит, зло, к которому послужил повода.

Я в долгу у вас за это, – отвечал я; – но зло будет сделано, а средство к его исправлению ненадежно. Поэтому, гораздо благоразумнее предупредить его, переехав из Шальо в какое-нибудь другое место.

Да, – возразил г. де-Т., – но вам трудно будет сделать это с необходимой скоростью; Ж. М. явится сюда в полдень; он мне сам сказал об этом вчера; и это-то и заставило меня приехать так рано, чтоб сообщить нам о его намерениях. Она, может приехать каждую минуту.

Такое неожиданное известие заставило меня взглянуть серьезнее на дело.

Мне казалось, что избегать визита Ж. М. нельзя, и что мне, без сомнения, также же будет трудно помешать ему открыться Манон, и потому я решился лично предупредить ее о намерении этого нового соперника. Я воображал, что Манон, зная, что мне известно, какие предложения он ей сделает, и что ей придется принять их, так сказать, у меня на глазах, – найдет в себе достаточно силы, чтоб, их отвергнуть. Я сообщили мое предположение г. де-Т., который отвечал мне, что это дело чрезвычайно деликатное.

– Я согласен с вами, – сказал я ему; – но, соображая все обстоятельства, на основании коих можно положиться на верность любовницы, мне приходится рассчитывать только на ее привязанность. На его стороне единственно великолепие подарков, которыми он может, ослепить ее; а я уже сказал вам, что она вовсе не интересанка. Она любить жить в довольстве, но она ведь любить и меня; и я не поверю ни за что, чтоб при теперешнем положении моих дел, она предпочла мне сына человека, упрятавшего ее в госпиталь.

Словом, я упорствовал в своем намерении и, отведя Манон в сторону, прямо сказал ей все, что узнал. Она поблагодарила меня за то, что я такого хорошего о ней мнения, и обещала мне так принять подношения Ж. М., что в другой раз он их не предложить.

Нет, – сказал я ей, – не следует раздражать его резкостью, он может повредить нам. Но ты, плутовка, прибавил я, смеясь, – ты отлично умеешь отделываться от неприятного или неудобного любовника.

Мне пришла отличная мысль, – отвечала она, подумав немного, – и я горжусь своей выдумкой. Ж. М. сын нашего злейшего врага; нужно отомстить отцу не на сыне, а на его кошельке. Я его выслушаю, приму от него подарки и посмеюсь над ним.