История Мальтийского ордена - [44]

Блистательная Порта могла бы тогда же последовать примеру Дворов, но ее известная добрая вера не позволила ей уклониться от нейтралитета своей системы; и если бы рушила она мир со Франциею в то время, когда претерпевала она превеликий во всем недостаток, то трудные обстоятельства в Государстве ввергнули бы, наконец, жителей в уныние и отчаяние.

Всем однако ж известно, что блистательная Порта не только не решилась на такой поступок, но паче оказывала французам благоприятства, кои неоднократно навлекали на нее жалобы других Дворов.

Обозрев слегка военные происшествия и все случившееся, удобно усмотреть можно, сколь полезен был для французов нейтралитет блистательной Порты в течение войны.

Без сомнения, надлежало им за столь многие знаки великодушия сохранять навсегда ненарушимую дружбу к блистательной Порте.

А далее в манифесте объяснялось, что побудило Селима III к объявлению войны Франции. Это был не только захват Наполеоном Египта, но и поведение французских дипломатов и государственных деятелей, ведших двойную игру. Они постоянно сталкивали разные государства между собой, делая это исподтишка, за спиной:

«…Но особы, посреди замешательств и неустройств, вящ-ще усилившихся с нескольких лет во Франции, в захватившие с насилием и исключительно в свои руки правление государства, прибирали себе повсюду сообщников, и чтоб поправить свои дела и навсегда удержать власть за собою, положили опровергнуть и низринуть, по примеру Франции, все прочие благоустроенные государства; они восхотели привести род человеческий в состояние диких зверей, обманывая и прельщая простодушных ложною и мнимою своею вольностью. Разрушить все веры, опустошить города и области, ограбить собственность жителей, расторгнуть общественные союзы, есть основание сей вольности, а цель ее — возбуждать и всякими способами развращать без разбору всех подданных — дружественных или недружественных ближних или отдаленных держав и поощрять их к возмущению против своих государей и законных властей. Когда с одной стороны министры их при блистательной Порте, употребляя злоковарные пронырства и каверзы, кои обвыкли они употреблять везде, не преставали подавать ей уверения о дружбе, когда старались ввести ее в заблуждение бесчисленными хитростями и лукавствами, и когда беспрестанно возбуждали ее против других дружественных Дворов, то генералы и начальники французские в Италии не преставали с другой стороны, для развращения подданных Его Султанского Величества вероломно подсылать в Архипелаг, Морею и Румелию эмиссаров, пресловутых своими коварствами и бездельствами, и рассевать льстивые сочинения…

<…>Посол блистательной Порты в Париже имел, по посланным к нему повелениям, свидание с Министром Внешних дел Талейраном Перигордом, показал ему полученные от блистательной Порты письма, изъяснил содержание их, требовал точного ответа. Сей человек, забыв писанное от него прежде Руфену в вышеупомянутой депеше, явно отрекался от предприятия против Египта, и усугубя двоедушие и лукавство, не устыдился объявить что Буонопарте отправлен только для завоевания Малтийского острова, что истребление кавалеров Малтийских есть событие, выгодное всем мусульманам, и потому заслуживает признание блистательной Порты, и что Директория крайне желает сохранить и вящще укрепить существующую с нею давнюю дружбу. Сие явствует из ответа Али Эфендия»[175], — писалось в манифесте.

Удивительно, но даже Турция, которая много веков находилась с мальтийскими рыцарями в непримиримой вражде, и та не смогла скрыть своего неудовольствия и разочарования в действиях Франции против Ордена. Та циничность, с которой изъяснялся хитрейший дипломат Европы месье Талейран, по отношению к своим же соплеменникам, а большая часть Ордена состояла из французов, произвела на турецких правителей настолько неизгладимое впечатление, что даже в официальном манифесте это было отражено. Позже, как сообщил «Политический журнал», видя доброе отношение и активные действия русского императора, оказывавшего помощь Мальтийскому ордену и его кавалерам, изменил свое мнение и турецкий султан:

«Следствием помянутых мер было то, что, по объявлению турецкого Султана Российскому Посланнику в Константинополе, бывшие непримиримые враги Порты, Малтийские Рыцари будут отныне почитаемы и признаваемы как друзья турков»[176].

Мы не можем точно указать дату, когда пришло в Петербург известие о падении Мальты. Так, например, обнаруженное нами донесение А.Г. Лизакевича от 18 июня 1798 г., в котором русский поверенный сообщал Павлу I о падении Мальты, было получено 31 июля 1798 г., т. е. почти через полтора месяца: «.. французские агенты в Ливорне обнародовали реляцию, что генерал Бонапарте вступил 12 числа в Мальтийский порт… Французское войско овладело так же без всякого сопротивления всеми крепостями, укреплениями, дворцом, казною, гошпиталем святого Иоанна, арсеналом и прочими местами. Генерал Бонапарте приказал поверенному в делах Вашего Императорского Величества выехать из Малты в три часа. Он назначил Гроссмейстеру 30 тыс. гульденов годовой пенсии, с обещанием иметь об нем далее попечение, и приказал Ему низложить свое достоинство. Всем чужестранным кавалерам велел оставить Малту в два дни»