История крестовых походов - [74]

.

Между тем спустя немного времени внимание христиан опять было обращено главным образом на Египет. Потому что Ширку во время своего первого пребывания в этой стране ясно увидел, что халифат Фатимидов держался на очень хрупких основах, и потому он настоятельно убеждал своего властелина позволить ему военный поход для завоевания всей Нильской долины. Осторожный Нуреддин некоторое время не решался принести жертву такому рискованному делу; но наконец, когда его собственное религиозное настроение было в пользу войны против шиитских Фатимидов, он не стал противоречить и в начале 1167 г. послал Ширку искать счастья с небольшим, но хорошим войском. Как только Амальрих услышал об этом, он также пошел в Египет и был принят Шавером с распростертыми объятиями. После того как египтяне соединились с иерусалимцами, Ширку был слишком слаб, чтобы выдержать битву. В продолжение нескольких недель войска стояли у Нила, наблюдая друг друга. Затем курд ушел в Верхний Египет, нанес там значительные поражения слишком поспешно погнавшемуся за ним Амальрнху, быстро вернулся к северу и с частью своего войска занял многолюдную Александрию. Но, когда этот город окружили все его противники и там начался голод, Ширку должен был радоваться, когда ему позволили во второй раз безнаказанно оставить Египет. После этого иерусалимцы вернулись на родину в августе 1167, довольные и богатые честью и звонкой наградой.

Союз слабых против сильного оказался действительным и теперь как четверть века назад, во времена короля Фулько и визиря Анара; и теперь христиане, может быть, могли бы надолго извлечь из него пользу, если бы сколько-нибудь были способны к обдуманному действию. Как говорят, в Каире, с лета 1167 г. остался даже постоянный франкский гарнизон; и вознаграждение, которое Шавер обещал своим союзникам за будущие труды, составляло ежегодно не менее 100.000 червонцев. Но большой успех, которого достигли иерусалимцы, вовлек их к преступной заносчивости. Амальрих требовал все больших груд египетского золота; орден иоаннитов, который пришел в упадок вследствие дурного управления, надеялся поправиться опустошением богатой страны, напрасно возражали против этого отдельные вельможи государства и особенно тамплиеры; жадность к деньгам у большинства была слишком сильна и таким образом был решен бессмысленный и недостойный разбойничий поход против Шавера. У иерусалимцев осталось при этом лишь настолько сообразительности, что темно предчувствуя тяжелую беду, которую добровольно на себя накликали, они просили императора Мануила принять участие в войне против Египта. Но когда от византийского двора пришел утвердительный ответ, у них опять недостало терпенья подождать прибытия греческого флота, и они на свой страх вторглись с ужасными опустошениями в страну Фатимидов в ноябре 1168 г.

Наказание за это бесчинство не могло заставить себя ждать. Правда, Шавер уговаривался с иерусалимцами о цене, за которую они бы ушли, и даже внес значительную долю громадной суммы в два миллиона червонцев, которой они требовали, но вместе с тем в отчаянии от притязаний христиан он просил помощи у Нуреддина и, чтобы сделать свою просьбу настоятельнее, он заставил каирского калифа, Аладгида, послать властителю Галеба волосы своих жен, как знак глубочайшего бедствия, с такими словами: «женщины, волоса которых я тебе посылаю, заклинают тебя охранить их от позора, который ждет их со стороны франков». Нуреддин, которого Ширку уже давно побуждал возобновить египетские походы, не мог после того отказаться от подачи помощи и 8.000 человек отборного войска опять поспешно двинулись к Нилу под начальством Ширку. Когда это войско соединилось с войском Шавера, то испуганный и пристыженный Амальрих вернулся в Иерусалим. Ширку не преследовал его, но воспользовался благоприятной минутой, чтобы утвердиться в Каире. Скоро произошли раздоры между ним и Шавером, которые, однако, привели только к тому, что визирь был посажен в тюрьму и казнен. На его место халиф поставил самого Ширку, а когда последний через несколько месяцев умер, в визирстве наследовал ему его высокодаровитый племянник Салаэддин, обыкновенно называемый Саладином. Ему пришлось еще подавить попытку восстания египтян, которое он потушил с кровавой строгостью. Затем заболел халиф Аладгид и умер, а по свидетельству христиан — убит Саладином в 1171 г. Его потомки также были устранены и таким образом, после уничтожения фатимидского халифата, над Египтом стал господствовать Саладин под верховной властью Нуреддина, но вообще неограниченно.

Глубокий ужас овладел иерусалимцами, когда они узнали о последствиях своей преступной глупости. Соединение сил Египта и Сирии под одной властью было для них равносильно смертному приговору. Они и почувствовали это, и король Амальрих, вернувшись в начале 1169 года в последний раз из Египта, решился чрезвычайным посольством вымаливать помощи у Запада. Поэтому патриарх иерусалимский, архиепископ кесарийский и епископ акконский должны были отправиться к императору Фридриху I, к королям Сицилии, Франции и Англии, к графам Фландрии, Труа и Шартра и еще другим государям и вельможам. Но только что послы покинули сирийский берег, как страшная буря прибила их назад, и только несколько недель спустя двум новым послам, архиепископу тирскому и епископу баниасскому, удалось счастливо совершить морское путешествие на Запад. Здесь положение вещей благоприятствовало исполнению их желания потому, что папа Александр III уже несколько лет везде увещевал к денежному сбору и военным приготовлениям для Святой Земли; но в действительности было этим приобретено немного, потому что политическо-церковные раздоры, которые охватили всю римско-христианскую Европу, в особенности спор императора Фридриха с папой и ссора королей Франции и Англии, до сих пор и после не допускали значительных жертв для защиты Иерусалима. Правда, король Людовик VII проливал слезы при рассказе послов о бедствиях Палестины; Генрих II английский также был глубоко растроган тем же рассказом, между тем несколько значительной помощи нигде не обещали, и когда епископ баниасский умер в Париже, архиепископ тирский должен был один вернуться в Иерусалим, не достигнув существенного успеха.