История крестовых походов - [67]

На Западе были темные догадки о таком положении вещей, и на этом основании там судили о событиях последнего времени. Так как крестовый поход вызвали сирийские христиане и в конце концов так презренно им злоупотребили, то на Западе пришли к заключению, что они вообще вызвали его только с дурным намерением обогатиться имуществом крестоносцев. А папу Евгения и святого Бернарда не только сильно порицали за то, что они содействовали неудавшемуся предприятию, но скоро стали говорить, что это были ложные пророки, сыны Ваала и свидетели антихриста, которые преследовали людей пустыми словами и лживой проповедью прогнали в Иерусалим. Если знамения и чудеса происходили в 1146 и 1147 годах, можно было бы только спрашивать о том, кто тогда обманывал — делавший чудеса или предмет чуда: но во всяком случае был обман, так как слепые и увлеченные хотя в минуту верующего возбуждения и показывали видимость улучшения, но вслед за тем опять впадали в свои немощи. Говорили, что и сами пилигримы принимали крест с самыми различными намерениями: «потому что они шли на Восток из любознательности; другие, которые жили дома в стеснительной скудности, — чтобы помочь своей бедности, им лишь бы только воевать — все равно с врагами или друзьями христианства; третьи бежали от долгов, от судьбы, к которой были обязаны, от наказания, которые грозили за их преступления. Только немного было таких, которые не преклоняли своих колен перед Ваалом и которыми руководила благочестивая цель. Полагали таким образом, что все великое ополчение Запада было постигнуто, правда, жесткой, но справедливой судьбой.

Между тем, наряду с этими суждениями о причинах ужасного поражения, суждениями, которые высказывались и признавались особенно в Германии, во Франции господствовало и такое мнение, что главной виной происшедшего бедствия была именно измена греков общему делу и их коварная враждебность к крестоносцам. Этот взгляд подтверждался тем, что в июне 1149 года, как мы увидим, князь Раймунд Антиохийский пал в битве против Нуреддина, а в то же время император Мануил получил значительные успехи над королем Рожером. Уже в 1148 году греки хотели сильным ударом отплатить норманнам за то нападение, которое было для греков так пагубно в предыдущем году; в то время исполнить это намерение им помешали военные дела в Дунайских областях. Но весною 1149 года Мануил сам стал во главе своих войск; в горячей и героической борьбе он снова завоевал Корфу и затем угрожал итальянской области норманнов своим флотом и сухопутным войском.

В этих обстоятельствах французы возымели желание снарядить новый крестовый поход, который на этот раз поддержал бы норманнов, обуздал греков и, наконец, оградил Святую Землю от дальнейших бедствий. Святой Бернард надеялся достигнуть наконец того успеха, в котором до сих пор ему было отказано. Король Людовик высказывал теплое участие к этому предприятию, и его главнейший советчик, аббат Сугерий Сен-Дениский, сам с большой энергией занялся вооружениями, предполагая, несомненно, что достоинство французской короны понесло сильный ущерб от неудачи второго крестового похода и должно снова быть поднято победами на Востоке. Политическим условиям, от которых вполне зависела удача этого нового предприятия, старались удовлетворить тем, что короля Конрада, который тогда в союзе с Мануилом приготовлял поход против норманнов, желали с ними примирить: аббат Клервоский писал по этому поводу немецкому властителю. В то же время оказалось, однако, как бедственно сильна была еще именно та сторона духовного движения, которая уже раньше оказалась такой пагубной. Так как, когда многие французские бароны и прелаты собрались в 1150 г. в Шартре для совещания о крестовом походе на Восток, то они единодушно выбрали себе в предводители не кого иного, как святого Бернарда. После того очень понятно, что предприятие нашло себе отголосок даже во Франции; папа Евгений испугался новых смут, которые грозили христианскому миру, и глупости сделать аббата Клервоского полководцем[52], а король Конрад, вместо того, чтобы послушаться миролюбивых речей Бернарда, думал даже со всеми силами своего государства выступить против этих приготовлений, которые угрожали его друзьям, грекам. Дело затем скоро остановилось, и когда 13 января 1151 г. умер аббат Сугерий, во Франции никто уже не стал говорить о неисполнимой войне против Мануила и Нуреддина.

Крестовый поход против вендов

Но нам должно еще раз возвратиться к первым временам второго крестового похода. Значительное число немецких вельмож уже тогда дали обет обратить в христианство или истребить племена вендов между Эльбой и Одером в нынешних Мекленбурге и Померании. Это были в особенности молодой Генрих Лев, герцог Конрад Церингейский, маркграфы Альбрехт Медведь и Конрад Мейссенский, архиепископы Бременский и Магдебургский и длинный ряд графов и епископов. Они образовали два войска, которые, как говорят, составляли вместе до 10.000 человек. Между тем их поход также не имел достаточного основания, так как влияние христианства и немецкого господства на мирной почве сделало в последнее время большие успехи среди вендов, и потому война могла явиться только помехой. Как только князь ободритов Никлот услыхал о приготовлениях к крестовому походу, он, предупреждая противников, сам напал на только что расцветавший Любек и опустошил его точно так же, как и немецкие колонии в восточной Голштинии. Правда, вскоре после того, в июле 1147 года, одно войско крестоносцев двинулось к сильной крепости Никлота Добину, в северо-восточном конце Шверинского озера, и даже получило там неожиданную и сильную поддержку от датчан, которых также охватило крестоносное одушевление. Но венды сопротивлялись очень хорошо. Датчане понесли такие значительные потери, что вернулись обратно на родину, а немцы скоро пришли к убеждению, что этой борьбой они вредят только своим собственным интересам. Поэтому они начали переговоры о мире и объявили, что цель крестового похода достигнута, когда ободриты обещали им отказаться от служения идолам, конечно, более для вида, чем серьезно.