История Китая - [15]

Удельная система, частично заимствованная у шанцев, частично появившаяся в силу обстоятельств, сыграла роковую роль в судьбах Чжоу, перечеркнув все надежды на создание централизованного государства. Правда, на первых порах большинство заново создававшихся чжоуских уделов, особенно отдаленных от столиц, были не столько автономными административно-политическими структурами (тем более изолированными вотчинами), сколько военно-территориальными образованиями для наведения порядка на местах. Эти уделы и их немногочисленное коренное население в случае нужды достаточно легко перемещались с места на место, а их управители, получив из рук вана документ типа инвеституры на право владения (обычно это была соответствующая надпись на ритуальном бронзовом сосуде с перечислением объектов дарения и владения, от знамен и колесниц до людей разных племен, включая сопутствующих владельцу людей вана, т.е. самих чжоусцев), вначале ощущали себя, скорее, комендантами гарнизона в далекой глуши, чем полновластными правителями. Связующие нити между такими уделами и чжоуским центром с его сакрально-легитимным ваном, вскоре начавшим именоваться пышным титулом «сын Неба», были не слабее, чем v региональных властителей второй зоны Шан с шанским ваном-первосвященником. Однако со временем ситуация изменялась причем достаточно быстрыми темпами.

Прежде всего, уделы оказались неравноценными. Уделы центральной зоны (между старой и новой столицами) и столичных районов, располагавшиеся в сравнительно обжитых местах, были мелкими и, как правило, не имели заметной автономии. Именно здесь достаточно эффективно действовала администрация центра, в основном находившаяся в Лои, но частично и в Цзунчжоу. Видимо, поэтому многие уделы-этой части страны быстро превращались в нечто вроде условных служебных кормлений. Правда, по мере ослабления власти западночжоуских ванов по меньшей мере часть межстоличного района вновь была занята и освоена некоторыми уделами, включая заново переместившихся сюда, как это было, в частности, с уделом Чжэн, южным соседом Лои. В любом случае, однако, мелкие уделы центральной зоны — за немногими исключениями вроде Сун — почти не оставили следов своего существования. Иное дело — уделы периферийные, располагавшиеся вдали от центра, от обеих столиц.

Эти периферийные уделы, вначале игравшие роль форпостов, граничных застав, с течением времени увеличивались в размерах за счет аннексий соседних территорий и междоусобных войн, росла и численность их населения. В то же время само число этих уделов всё время сокращалось. Одновременно менялась и их внутренняя структура. Скомпонованный по воле случая гетерогенный коллектив подвергался естественному процессу этнической консолидации. Как бы пройдя через плавильный котел, жители удела пускали новые корни, устанавливали между собой родственные связи и через несколько поколений уже логично и закономерно считали себя жителями данного удела, подданными своего господина, владельца удела.

Что же касается правителей, то они воспринимали свой удел в качестве вотчины, со временем все меньше нуждаясь в подкреплении своего права на владение от вана, хотя формально эта процедура инвеституры еще продолжала существовать. Они становились наследственными владельцами уделов, по размерам порой сравнимых с территорией центра, находившейся под непосредственной юрисдикцией вана и его администрации. Таким образом вчерашние уделы превращались в полунезависимые государственные образования, чей вассалитет от сюзерена-вана со временем становился все менее ощутимым. Именно этот процесс вскоре после институционализации Западного Чжоу как государства стал едва ли не основным, определявшим и структуру западночжоуского общества, и динамику его эволюции, да и вообще всю специфику существования чжоуского Китая как конгломерата различных государственных образований.

4. Западное Чжоу: государство и общество

Период правления первых чжоуских правителей — Чжоу-гуна, Чэн-вана, его сына Кан-вана и внука Чжао-вана — сравнительно небольшой (1025—948 гг. до н.э.). Но то были самые славные для Западного Чжоу три четверти века. Именно на это время пришелся процесс институционализации чжоуской власти, центральными моментами которой стали создание концепции небесного мандата, возведение второй столицы, использование опыта шанцев в разных местах и прежде всего в новой столице, укрепление администрации центра, эффективно действовавшей в районе между столицами, в зоне центра и, наконец, возникновение системы уделов. Это были годы укрепления власти центра и попытки создания той самой империи, которая позже воспринималась потомками как некогда существовавшая, — достаточно напомнить о схемах позднечжоуского трактата Чжоули, где дано детальное описание администрации такого рода империи.

Однако реально создать ее так и не удалось. В то время как на поверхности, отраженной во множестве надписей на бронзе и иных текстах раннего Чжоу, действительно, многое выглядело как доказательство реального существования крепкой власти центра с его налаженными бюрократическими ведомствами, эффективным аппаратом администрации, твердо фиксированными взаимодействиями между столицами и периферией (именно это вошло в позднейшую традицию и дало основание для иллюзии о существовании раннечжоуской империи), на деле в стране преобладали процессы иного рода, т.е. дезинтеграционные импульсы, связанные с естественной динамикой эволюции удельной системы.